Орёл над Берлином

Польское знамя, которое в мае 1945 было вывешено на берлинской Колонне Победы, было в ПНР запретной темой в течение десятилетий. С капитаном Антонем Яблонским, одним из солдат 1-й дивизии им. Костюшко, которые вешали флаг, беседует Адам Венгловский.

2 мая мы празднуем День Флага. В числе прочего, потому, что в этот день вы с коллегами повесили польское знамя над взятым Берлином, на колонне Победы…

Да, мы были на колонне Победы впятером [кроме Яблонского: подпоручик Миколай Троицкий, взводный Казимеж Отап, артиллеристы Еугениуш Межеевский и Александр Каспрович – прим. ред.]. Сейчас остался только я. Я служил в артиллерии, на радиостанции, при управлении огнём. Когда мы туда вошли в первый раз, то ещё били немецкие орудия и летали снаряды. Два часа ночи, май, темно. Мы пробрались вглубь немецкой позиции. Смотрим: стоит там башня какая-то. А командир, подпоручик Троицкий, говорит: «Хлопцы, это колонна Победы. Где-то в 1870 году, когда Вильгельм победил Францию, в честь победы воздвиг эту колонну». Мы вошли внутрь и увидели кабели немецких телефонов, тянущиеся по лестницам. Это был немецкий наблюдательный пункт. Мы перерезали эти кабели и спрятались. Лестницы крутые, железные, но никто по ним не спустился, чтобы проверить, почему нет связи. Поэтому командир приказал приготовить автоматы и, с интервалом в десять метров один от другого мы начали подниматься наверх. Взошли наверх. Смотрим, а стоит только телефонный аппарат. И видно того ангела на башне, поставленного в знак победы. А высотой он был где-то больше трёх метров.

Когда вы поднимались на ту башню, вы не боялись, что в последние минуты войны вас может убить какой-нибудь шальной снаряд?

Мы пошли туда добровольно! Но спустились и вернулись, когда увидели, что немецкие снаряды ещё летают. Лишь поздней пришёл командир и говорит: «Хлопцы, немцы уже складывают оружие». А Гитлер для обороны Берлина готовил даже четырнадцатилетних. Тогда мы и решили повесить флаг. При радиостанции у нас было полотнище, которое мы раскладывали рядом, чтобы наши самолёты нас не бомбили. Красно-белое, три на три. Древко добыли в парке, около колонны. Полотнище пришили к нему немецким кабелем, который лежал на лестнице внутри колонны. Поднялись впятером на башню, к этому ангелу. И к его руке прикрепили это полотнище на древке.

Но много лет об этом флаге вообще никто не вспоминал.

При правлении Рокоссовского в штабе в течение нескольких лет была тишина о том, что мы его повесили. Говорили только о флагах, которые русские повесили. Только где-то в 1965 году нас нашла газета «Панорама Севера» („Panorama Północy”). Нашу пятёрку искали даже через радио, чтобы мы дали знать о себе редакции. Я отправил им письмо, приехало двое редакторов. Зима была гораздо холодней, чем в этом году. Доехали до Белостока, а потом в Марковшчине добыли сани у местного хозяина, и он привёз их в Сураж.

Иногда также говорят, что на колонне сначала был вывешен советский флаг…

Неправда! У них был другой участок. Там был только польский флаг. Разве что когда мы отошли, они могли там что-нибудь повесить.

Польские флаги были в нескольких местах – например, на Бранденбургских воротах и на вокзале Тиргартен. А слышали вы о флаге над Рейхстагом? Вроде бы какие-то поляки его там повесили, но дошло до перестрелки с русскими, и несколько наших было убито.

Я был на разных встречах после войны, но ничего об этом не слышал.

Как выглядели бои в столице Германии?

Сталин только нашу дивизию подключил к штурму Берлина. Сначала вообще не хотел, но к нему обратились Берлинг и Василевска. Потому что как так? Мы столько сражались, под Ленино столько людей потеряли, а теперь не будет наших пушек в Берлине? Но только нашу дивизию включил! У меня уже нервы не выдерживают [плачет]… Мы получили самый худший участок. Неподалёку была канцелярия Гитлера и штабы. Ну и Политехника тоже там стояла (Берлинский Технический университет – прим. перев.). Первый этаж мы заняли, а на остальных ещё немцы. Как командир пошлёт туда подразделение пехоты, так закидают их гранатами. Позднее дал приказ, чтобы всё заминировать. Тогда мы отошли.

Подпоручик Троицкий вспоминал когда-то, что во время штурма парк Тиргартен выглядел «как после первомайского шествия», потому что был полон красных парашютов, которые Люфтваффе использовало для снабжения.

Да, на деревьях возле колонны Победы висело на парашютах полно оружия и припасов для защитников. Немцы туда не могли пробиться, поэтому сбрасывали всё с самолётов. Сначала этот наш флаг мы хотели сделать именно из этих парашютов.

После взятия Берлина у вас было время на празднование, или происходило что-то другое?

Частьнемецких войск ещё находилась в лесах вокруг Берлина. Пехота должна была с ними сражаться. Расставили мы там орудия. Смотрим, а наши войска гонят немцев в плен. Впереди около сотни офицеров – худые такие, плащи висят на плечах, без ремней, без ничего, головы опущенные. А у нас в 1-й дивизии работал при радиостанции русский солдат. Миша его звали. Начал кричать этим офицерам: «Гитлер капут!», - но они на него даже не смотрели. А идущие за ними обычные немецкие солдаты смеялись и махали руками. Радовались, что живы! А тамошние офицеры – нет, курва… Загнали их на станцию – но не в Берлине, а около, ведь в городе баррикады, противотанковые рвы, улицы, перегороженные трамваями и камнями, так что не пройти. И с этой станции повезли всех офицеров в Россию, в Сибирь.

А немецкие гражданские, когда вы с Красной Армией шли на Берлин через Польшу – сильно боялись?

О, боялись. Убегали. Говорили, что русаки идут и всех убивают.

Русские действительно были беспощадны?

Да. Когда мы приходили следом за ними, то видели, курва… Лежали убитые девушки по огородам, застреленные немцы со страшными, продырявленными животами…

Как всё это начиналось? Вы принимали участие в сентябрьской кампании 1939? А что потом?

Я 1918 года рождения. Тогда в польскую армию набирали с 21 года. Я должен был идти служить в октябре 1939, но в сентябре разразилась война. Не успел. Потом пришли русские. Взяли нас семерых из Суража в Красную Армию. Нас было даже больше, но другие перед войной приняли участие в «народувке» (националистическом движении – прим. перев.), били окна евреям и так далее. А русаки, когда пришли, то взяли только «спокойных». Нас семерых. А тех из «народувки» вывезли в Сибирь, со всеми семьями. Но потом и эти из Сибири вступили в 1-ю дивизию. Так что было нас в сумме 17 из Суража. Уже поумирали все…

Как выглядела война с немцами с точки зрения красноармейца?

Советско-германская война разразилась с субботы на воскресенье. Мы стояли в Борисоглебске. Войско после завтрака пошло за полтора километра купаться на реку. Мы остались, чтобы писать письма в Польшу, к семье. Приходит командир и говорит: «Знаете, полячки, Гитлер напал на нашу родину». То есть, на Россию. Дежурный офицер назначил нас двоих, чтобы мы пошли на реку вернуть войско обратно в казармы. «Только не говорите, что война», - сказал нам. Потому что там возле реки лес, могли поубегать. Войско пришло, где-то до тысячи солдат, и командир сказал: «Пойдём воевать!». Матрасы и всё такое мы вынесли, должны были спать одетыми и ждать поезд. А железная дорога проходила как раз в двухстах метрах от казарм. Пехота первая двигается на фронт. Эшелон за эшелоном. Я служил в артиллерии, только через два дня нам предоставили вагоны. А орудия тяжёлые, калибр 140. Погрузили мы их на платформы. Должны были ехать в направлении брянских лесов. А там немецкие самолёты и танки. Выгрузились ещё перед Брянском, потому что город уже бомбили, и он горел. А там маленькая станция была. Полно русских баб туда пришло в таких страшных платьях до земли. Ждали мужей, едущих на фронт. С одной стороны железной дороги – засеянное поле, с другой – лес. И семеро солдат убежало: в жито пошли, даже под баб, под эти платья попрятались! Русские не были готовы к войне, убегали, даже когда ничего ещё не было. Голод, чёрт побери. Кормили нас рыбой, так даже соль на ней не растворялась.

В Красной армии вы не долго воевали…

До августа 1941 г. Меня ранило в ногу. Лежал в Воляновском госпитале над Волгой. Госпиталь был уже заполнен ранеными, так что мы лежали во дворе, возле здания, в палатках. А потом Сталин отдал приказ, чтобы убрать из войск поляков. И украинцев тоже, потому что они часто переходили на немецкую сторону. Так что в войска нас не брали, только на работу. А за Волгой были русские фабрики. Я там два месяца работал. С фабрики шли на фронт оружие и боеприпасы. Потом нас вывезли за Урал, в окрестности Златоуста и Челябинска. Часть отправили на работу в шахту, а я остался распределённым на металлургический завод. Мы также строили новые, ещё большие фабрики. Сорок градусов мороза, а мы строили!

Вы не успели попасть в армию Андерса, но оказались в 1-й дивизии Берлинга. Страшно было под Ленино?

Да… Там русские два раза штурмовали, но не могли ничего добиться. Немцы были на взгорье, высотой аж метров 15. Мы должны были атаковать через болота. Там протекала речка Мерея. Наши танки вязли в тех болотах. Когда мы атаковали, видели трупы русских. Уже смердели… У нас самих было три тысячи убитых и раненных.

Наверное, в Берлине уже не было так тяжело, как под Ленино?

Там нет. Но на нашей земле мы понесли большие потери, когда штурмовали Поморский Вал. Нам не сказали, что там в лесах бункеры. Русские отступили и дали нам этот участок. А наше командование ничего не знало о бункерах. Лес на них рос, трава, ничего не видать. Мы продвигались за пехотой. Стрельба вовсю. С верховьев текут речки, там, где набрали землю, чтобы бункеры засыпать. Мы должны были всю ночь строить мосты для артиллерии. А у нас для перевозки грузов были американские форды, большие такие. Сто снарядов на один входило. Едем мы через мостик, а рядом немцы сидят в бункере, курва!.. Не отступили! Обслугу орудий переправили, мостик сломался. Более 30 мужиков должны были орудие вытягивать. А из того бункера, 50 метров в сторону, садят из автоматического оружия! «Что это?» - удивляемся. В конце концов, нашли и окружили этот бункер. Внутри, за заросшими железными дверьми, 17 швабов было. Наш командир Троицкий знал немецкий. По-немецки с ними говорил. Полчаса мы ждали, пока они не открыли и не вышли: хлеб под мышкой, без шапок. А парни их прикладами. Нескольких убили. Командир кричит: «Нельзя! Они в плен сдались!». Тогда, наконец, этих немцев погнали в штаб.

А как было раньше, под Варшавой? Вы знали о восстании?

Плохо, что это восстание вспыхнуло. Мы бы взяли Варшаву без большого боя. Уже заняли Прагу. Должны были уже с орудием въехать на мост. За Вислой бьют орудия, пулемёты стучат, мы думали, что уже часть наших войск перешла. Внезапно двое офицеров на моторах задержали нас перед мостом. «Разворачивайте орудия и прячьте машины за домами», - говорят. Ничего не говорили о том, что началось восстание. Поворачиваем, а немецкие снаряды уже в нас летят. Когда всё отвели за здания, командир рассказал, что в Варшаве вспыхнуло восстание… На Праге у нас был наблюдательный пункт в той церкви недалеко от Вислы. Мы видели, как день и ночь горела Варшава. Немцы ровняли её с землёй, ходили с огнемётами, поджигали… Часть нашей пехоты форсировала Вислу. Один мой знакомый тоже пробовал. Поплыло их двадцать, но из взвода только семеро остались. Пошли к воде. Он попал к немцам в плен. Потом из лагеря его освободили англичане, и он воевал на Западе. Вернулся в страну, умер два года назад. Он был с 1912 года…

Во время празднования 60-летия Дня Победы президент Путин не вспоминал в Москве о поляках. У нас, в свою очередь, об Армии Польской в СССР в последнее время говорят немного, ну а Красную Армию вспоминают только в наихудшем контексте…

Ну а кто освободил Польшу, если не армия наша и русская? До Берлина дошли. Три наши дивизии шли: Костюшко, Траугутта и Домбровского. Пришло 40 тысяч войска. А потом в наших польских армиях мобилизованных было свыше 400 тысяч! Конечно, то, что сейчас говорят – это несправедливо. У нас теперь только Запад хвалят (т.е. польские части на Западном фронте – прим. перев.). Но они освобождали другие государства, а мы – Польшу.

Вы считаете, что 2 мая должно быть праздником? Иногда говорят, что это сделано только для того, чтобы у людей был выходной между 1 и 3 мая. (государственные праздники в Польше: 1 мая – Праздник труда, 3 мая – День конституции – прим. перев.)

Конечно, должно быть! Столько разных других праздников отмечают. Даже этот 11 ноября, хотя, что тогда случилось? (11 ноября – День независимости в Польше – прим. перев.) А тут у нас конец войны. Но даже Праздник Победы сейчас уже не празднуют. О том, как воевали под Монте Кассино – это вспоминают часто. Про нас забыли. А в армии было 400 тысяч человек.

Вы были в Берлине после войны?

Да. Последний раз на 60-ю годовщину. И в этом году ещё раз буду.