Кризис с эболой возрождает беспокойство в связи с секретными исследованиями в российских военных лабораториях

Сибирский комплекс, известный как "Вектор", являлся ведущим советским исследовательским центром по биологическому оружию. Сегодня его ученые исследуют защиту от эболы и других патогенов. В 2004 году сотрудник лаборатории случайно заразился эболой, работая над вакцинами. (Джоби Уоррик/Вашингтон Пост)

Джоби Уоррик

Она была обычной лаборанткой с необычно опасной работой: взятие крови у инфицированных эболой животных в секретной военной лаборатории. Когда она порезалась однажды на работе, она решила промолчать об этом, опасаясь, что у нее будут проблемы. Затем ее свалила болезнь.

"К тому времени, когда она обратилась к врачу за помощью, было слишком поздно", - сказал об этом инциденте годы спустя один из ее начальников, бывший специалист по бактериологическому оружию. Женщина умерла быстро и была похоронена, согласно одному рассказу, в "мешке, наполненном гипохлоритом кальция" - хлорной известью.

Этот инцидент 1996 года, возможно, забыт, за исключением возбудителя болезни - крайне смертоносного штамма вируса эболы - и того, где произошел этот инцидент: в закрытой российской военной лаборатории, которая когда-то являлась частью программы биологического оружия Советского Союза. Много лет тому назад тот же объект в московском пригороде Сергиев Посад выращивал микробы для использования их как боевых средств. Сегодня большая часть того, что происходит в этой лаборатории, остается неизвестным.

Этот смертельный несчастный случай в лаборатории и еще один, сходный с ним, в 2004 году, предоставляют редкую возможность заглянуть в 35-летнюю историю советского и российского интереса к вирусу эбола. Исследования начались в условиях большой секретности в амбициозной попытке оценить потенциал эболы как биологического оружия, а позднее это включало попытки манипулировать генетическим кодом вируса, как говорят американские чиновники и исследователи. Эти попытки в конечном счете провалились, так как советские ученые натолкнулись на естественные барьеры, которые делают эболу плохо приспособоленной для ведения биологической войны.

Программа биологического оружия официально завершилась в 1991 году, но исследования эболы в лабораториях Министерства обороны РФ продолжились, где она остается по большей части невидимой, несмотря на многие годы призывов со стороны американских официальных лиц позволить большую прозрачность. Теперь, в момент, когда мир борется с необычайным кризисом эболы, стена секретности вокруг лабораторий принимает более угрожающие размеры, говорят эксперты в области контроля над вооружениями, поддерживая теории заговора и вызывая подозрения.

Военные лаборатории в Кирове, Сергиеве Посаде, Екатеринбурге и Санкт-Петербурге остаются закрытыми для посторонних людей. Исследовательский вирусологический центр "Вектор" рядом с Новосибирском являлся местом смертельного несчастного случая с эболой в 2004 году.

"В сухом остатке - мы не знаем, что они там делают с любыми патогенами, которые у них имеются", - сказала Эми Смитсон, эксперт по биологическому оружию, которая посетила несколько лабораторий и много писала об этом оружейном комплексе советских времен.

По крайней мере четыре военных лаборатории остаются запретными зонами для любой внешней проверки с момента окончания Холодной войны, хотя управляемые гражданскими лицами учреждения проводят более прозрачную политику и разрешают сотрудничать с иностранными исследователями и инвесторами, говорят американские официальные лица и эксперты по вооружениям. Даже признавая - как это делают большинство экспертов - что Россия остановила работу над наступательным биологическим оружием десятилетия назад - непрозрачность программы является незатухающим раздражителем в дипломатических отношениях и источником беспокойства для экспертов по безопасности и здравоохранению, которые ссылаются на риски, варьирующиеся от запрещенных или неконтролируемых экспериментов до кражи или случайной утечки смертоносных микробов.

Угроза усиливается коллекцией смертоносных микробов в этих центрах, в которую, вероятно, входят штаммы, которыми советские ученые пытались манипулировать, чтобы сделать их более трудными, более смертоносными и более трудно обнаруживаемыми, сказала Смитсон, которая является теперь старшим научным сотрудником в Центре Джеймса Мартина по исследованиям нераспространения оружия массового поражения, исследовательского института, базирующегося в Монтерей, Калифорния.

"У нас достаточно рассказов перебежчиков, что это не просто природные штаммы, а штаммы, которые были намеренно усилены", - сказала она.

Другие страны, включая Соединенные Штаты, также проводят военные исследования по защите от биологических угроз, включая эболу - этот факт вызывает критику некоторых экспертов здравоохранения и обвинения в лицемерии со стороны России. Чиновники Пентагона парируют, что американские лаборатории биозащиты подлежат надзору и регулярным инспекциям сторонними организациями.

Российские чиновники отстаивают свое право на военную секретность и указывают на ощутимые выгоды от многих лет исследований эболы. В этом месяце российские чиновники объявили об экспериментальных вакцинах от эболы, разработанных теми самыми двумя лабораториями, в которых от эболы погибли сотрудники: Научно-исследовательским институтом микробиологии Министерства обороны в Сергиевом Посаде и Центром вирусологии и биотехнологии "Вектор" в сибирском городе Новосибирск.

"Вакцины готовы", - сказал на прошлой неделе новостному агентству "Тасс" Валерий Черешнев, председатель комитета по науке в российском парламенте.

Неизвестный ученый в защитном костюме в июне 2002 года. Этот костюм использовался при работе с коллекцией вирусов "Вектора", в которую в настоящее время входят большинство самых опасных болезнетворных микроорганизмов в мире. (Джоби Уоррик/"Вашингтон Пост")

Два инцидента с эболой

Лаборатория в Сергиевом Посаде являлась местом первого из двух инцидентов с эболой, которые на сегодня остаются единственными известными случаями, в которых погибли сотрудники лабораторий из-за неумышленного заболевания вирусом. Аналогичные случаи имели место в лабораториях в Соединенных Штатах, в Германии и Британии, но в тех случаях жертвы выжили.

Во время инцидента 1996 года, первого задокументированного в русскоязычных новостных сообщениях и позднее описанного автором Дэвидом Камменом в его книге 2012 года "Spillover", сотрудница по имени Надежда Маковецкая порезалась в центре, который разрабатывал экспериментальное лечение от эболы, полученной из лошадиной сыворотки крови.

Эта работа была необычно рискованной из-за размера подопытных животных, были процитированы российскими журналистами слова генерал-лейтенанта Валентина Евстигнеева, чиновника Министерства обороны, курировавшего эту работу по биозащите.

"Трудно описать работу с лошадью, зараженной эболой", - сказал он. "Один неверный шаг, одна порванная перчатка, и последствия будут тяжелыми".

Несмотря на слои защитной одежды, порез у женщины проник сквозь перчатки, сказал он. Маковецкая скрыла это от своего начальства, пока не стало слишком поздно, сказал он. Ее смерть была отмечена в записях Всемирной организации здравоохранения как первый случай смерти от эболы в результате несчастного случая в лаборатории где-либо в мире.

Во втором инциденте российский сотрудница лаборатории заразилась эболой в 2004 году, работая с зараженными морскими свинками в Центре вирусологии "Вектор" недалеко от Новосибирска. Жертва, 46-летняя Антонина Преснякова, брала кровь у одного из животных 4 мая, когда она случайно уколола свою левую руку иглой, которая прошла сквозь два слоя перчаток.

Преснякова была сразу же госпитализирована, но несмотря на медицинское лечение она заразилась и умерла две недели спустя.

Негативное прошлое

У лабораторий, сообщивших об этих инцидентах, негативное прошлое, так как они когда-то являлись частью более широкого комплекса советских лабораторий и испытательных центров, посвященных науке бактериологической войны.

Российский президент Борис Ельцин подтвердил существование секретной программы ведущим американским официальным лицам в начале 1990-х после того, как объявил о завершении исследований в области бактериологического оружия через несколько месяцев после демонтажа Советского Союза.

После этого последующие администрации США посылали экспертов и ресурсы в бывшие советские республики, чтобы помочь обеспечить безопасность от опасных патогенов и поддержать переход к мирным исследованиям в лабораториях, управляемых гражданскими, включая "Вектор" - одно из двух известных хранилищ вируса оспы.

Американские эксперты собрали рассказы от первого лица об исследованиях и посетили находящийся за пределами центра испытательный объект, где собаки, обезьяны и другие животные подвергались воздействию смертельных патогенов, как описано в получившей Пулицеровскую премию истории "The Dead Hand" бывшего редактора "Вашингтон Пост" Дэвида Хоффмана. Но российские чиновники отказались предоставить доступ в военные лаборатории и никогда не предоставляли полную отчетность о прошлых военных исследованиях или о том, как они избавились от бактериологических возбудителей болезней оружейного уровня.

Но более недавние новые исторические исследования, опирающиеся на документы советского периода и беседы с российскими учеными, дают более глубокое понимание советских усилий по созданию оружия из широкого спектра болезнетворных микроорганизмов, начиная с бактерии сибирской язвы и заканчивая вирусами, вызывающими марбург-вирусную лихорадку и эболу.

Согласно этим рассказам, большая часть исследований эболы, судя по всему, была посвящена разработке вакцин для защиты солдат Красной армии от этой болезни. Но ученые также проводили эксперименты с целью оптимизации роста вируса и изолирования частей его генома, которые делают его смертельно опасным, сказал Рэймонд Зилинскас, микробиолог и соавтор работы "The Soviet Biological Weapons Program" - обстоятельной книги, опубликованной в 2012 году издательством Harvard University Press.

В то время как советские ученые тайно занимались манипуляциями вирусом, другие команды создавали крупные биореакторы и производственные объекты, которые могли воспроизводить видоизмененные патогены в промышленных масштабах, сказал Зилинскас.

"Есть только одна причина, по которой вам нужно большое производство этих вирусов - для наступательных целей", - сказал Зилинскас, который вместе с соавтором Милтоном Лейтенбергом провел более десяти лет, беседуя с российскими учеными и другими чиновниками, непосредственно осведомленными об этой программе.

В годы перед распадом Советского Союза управляющие программой погрузились в новые эксперименты - с такими кодовыми названиями как "Охотник" и "Костер" - которые стремились создать супербактерии, которые бы были устойчивы к обычным антибиотикам, или же соединить элементы различных микробов, чтобы увеличить их смертоносное действие. Сергей Попов, бывший ученый из "Вектора", сбежавший на Запад, описал работу по созданию "совершенно искусственного возбудителя с новыми симптомами, вероятно, без возможности его вылечить".

"Никто его не опознает. Никто не будет знать, как его лечить", - рассказал Попов в интервью в программе "Nova" телеканала PBS в 2002 году, через несколько лет после того, как ученый обосновался в Соединенных Штатах. Попов отклонил запрос об интервью на этой неделе.

В конечном счете усилия по созданию более опасного вида эболы, по-видимому, закончились неудачей. Мутирующие штаммы быстро погибли, и советские исследователи со временем пришли к заключению, разделяемому многими американскими экспертами по биозащите сегодня: эбола - плохой кандидат как для бактериологического оружия, так и для терроризма по сравнению с такими вирусами как оспа, которая является крайне заразной, или же с жизнестойкой, легко распространяемой бактерией, вызывающей сибирскую язву.

Все могло повернуться иначе, если бы Советы продолжили свою работу, дают понять в своей книге Зилинскас и Лейтенберг. Наука о генетической модификации все еще находилась на ранних стадиях развития, когда Ельцин запретил программу, фактически заморозив исследования на одном месте.

"Большинство, если не все, рекомбинантные гены, созданные в лаборатории, не были близки к оружейному уровню", - говорится в книге. И все же в ней добавляется: "Следует исходить из того, что какие бы генно-инженерные бактериальные и вирусные формы не были созданы ... (они) остаются на хранении в коллекциях культур Министерства обороны Российской Федерации".