(IMG:http://www.proza.ru/pics/2010/03/13/868.jpg)

Екатерина Звягинцева



Глава 1. Находка с отмели

– Иди, они решили извести твой род.
– Кем я буду на это раз?
– Ты опять родишься из яйца.
– Я буду птицей?
– Нет.
– Кем?
– Посмотришь.
– Но я смогу к тебе возвращаться?
– Да, я буду тебе сниться. Иди, пока они не разрушили твой мир.

***
– Ох, и комаров тут! Вроде бы и река, и открытое место, а не сдувает, так и роятся тучами!
– Ты бы не форсил, надел бы накомарник, всё равно не перед кем красоваться, одни кусты кругом.
– Нет, я так лучше вижу, навряд ли сюда ещё занесёт нелёгкая, так хоть рассмотрю всё своими глазами. Красиво тут, хоть пейзажи пиши, а то вечно пугают этой Колымой.
– Под ноги смотри, и уже 17 километров, как Пантелеиха, а не Колыма, неужели не заметил?
– Заметил, конечно, но тут тоже красиво, только комарья немерено.
– День сегодня какой-то тревожный, тебе не кажется?
– Это от тишины, ушли от людей, вот и давит с непривычки.
– Ты так считаешь? Может быть ты и прав.
За поворотом реки раздался сильный плеск, и они, не сговариваясь, пошли быстрее, но дойдя до поворота ничего интересного не увидели – речушка сонно несла свои достаточно тёмные и мутные воды средь берегов заросших кустами.
– Что это могло быть?
– Рыба, наверное, край-то рыбный.
– Не похоже, уж слишком громкий был всплеск. Может животина, какая? Водная? Кто у них тут в реках живёт, кроме рыбы?
– Наверное, ондатра рыбу поймала, говорят, здесь её видимо-невидимо.
– Судя по плеску, у них тут ондатра размером с доброго моржа.
– Не паникуй, медведи здесь, конечно, тоже есть, но сами они на рожон не лезут, а моржи и нерпа, если и заходят в реку, то, скорее всего, осенью, да и наверное, так далеко не поднимаются.
– Смотри! Это что такое?
– Где?
– Вон! На отмели!
– Вижу. Снимай рюкзак, передохнём немного и посмотрим.
Оба мужчины с облегчением сняли с себя рюкзаки и пошли к отмели, где старший поднял какой-то камень и начал крутить его в руках.
– Володь, а по-моему, это по нашей части! Молодец, что заметил.
– На что похоже, Сергей Палыч?
– Не буду утверждать, но у меня есть предположение, что это может быть тесло, давай-ка остановимся здесь, осмотримся. Выбери место поудобнее для палатки, чтоб ветерком обдувало.

***
Под корнем старой лиственницы зарождалась новая жизнь. В непонятно, как там очутившемся яйце появилась небольшая трещинка, и существо, которое там находилось, начало давить на неё изнутри изо всех сил, но скорлупа была плотной и поддавалась медленно. В конце концов, скорлупа растрескалась и из яйца появилась крошечная змейка, которая, стоило ей только вылезти, достаточно шустро заскользила меж корнями и выбралась на поверхность земли.

***
– Она вернулась в этот мир!
– Кем?
– Не знаю, я не вижу её нигде.
– Может, ты ошибаешься? Она же всегда возвращается птицей – это её тотем.
– Нет, в это раз всё по-другому. Она знает, что её род должен исчезнуть и прячется в чужом обличье.
– Кто она?
– Она не птица, не зверь и не рыба, я же говорю, что не вижу её, но она уже здесь.
– Откуда ты это знаешь?
– Посмотри на воронов, они опять вернулись на старые гнездовища.
– А люди?
– Пока её род не иссяк, ей всегда есть в кого возвращаться.
– Что ты решил?
– Ты вернёшься туда.
– Кем я буду?
– Мы постараемся её обмануть, ты родишься из яйца.
– Ты же знаешь, я не могу быть птицей!
– Ты ей и не будешь.
– Так кем же?
– Я не могу тебе этого сказать. Я спрячу тебя под тотем ушедших навсегда.

***
– Сергей Палыч, а что вам в музее про эти места говорили?
– У них только по новейшей истории есть достаточная информация, сам понимаешь, край-то непростой, закрытый, а чуть глубже копни – только суеверия местных аборигенов, но вроде бы нечистое место, сам же видел, что деревья встречаются с повязанными на них тряпицами. Царь из них христиан толком не сделал, и советской власти этих язычников перековать до конца не удалось. На словах-то они соглашаются со всем, а выпусти его в тундру – он опять корягам молиться начинает, костёр кормит, и тряпки на дерево вяжет.
На реке опять раздался сильный всплеск, но мужчины, ужиная у костра, не обратили на него никакого внимания, т.к. притомились за день и были заняты ужином и беседой.
– Палыч, а чего здесь столько ворон?
– Не ворон, а воронов. Они крупнее обычных ворон и живут попарно, а почему здесь? Наверное, здесь обзор местности хороший, вот им и удобно это место для гнездовий.
– У меня такое ощущение, что они следят за нами.
– Конечно следят. Это же их территория, а мы с тобой чужаки, которые их тревожат, они у этой реки гнездились ещё в те времена, когда здесь мамонты паслись.
– Надо же! А в принципе, места глухие, наверное, так и было. А вымерли-то они почему?
– Съели их наверное предки наших язычников.
– Палыч, а они разве тогда здесь жили?
– Жили конечно, а мы с тобой должны это доказать. Находка твоя сегодняшняя не с неба же свалилась, а ей может быть и тысяча лет, а может и того больше. Надо несколько раскопов пробных сделать, с недельку здесь покопаем, а если безрезультатно, то выше по течению пойдём. Давай будем спать, а завтра с утречка и приступим к раскопам.
– Как скажешь, Палыч, а мишка к нам в гости не нагрянет?
– Нет, мы с тобой невкусные, костром пахнем.

***
Битва, продолжавшаяся несколько часов на дне небольшой, северной речушки, была закончена. Более молодой соперник отступил, а потом удрал в первую же протоку, оставив за собой облачко крови, которое смешалось с поднятой со дна мутью, и достаточно быстро унеслось по течению вниз. Победивший самец остался хозяином маленького прайда из двух самок, которые в конце лета сделают его отцом, а сами сбегут нагуливать жир перед зимней спячкой.

***

(IMG:http://www.proza.ru/pics/2010/03/14/327.jpg)

Глава 2. Странное утро

Светлана всю ночь проворочалась, но стоило ей только уснуть – и она погружалась в один и тот же сон – она зимней ночью стояла на вершине сопки Родинки, но кругом было светло от игры невероятно яркого северного сияния, даже шорох какой-то слышался, доносящийся с небес. Ей было видно Колыму и всю тундру на том берегу, вплоть до хребта Черского, а вот огней посёлка, как ни вглядывалась, так и не смогла заметить. Вообще ничего не было – только берега Колымы, сама река, и на том берегу змеились заснеженные ленты рек и проток между бесчисленных пятен озёр, слева белела Пантелеиха и виднелись привычные силуэты сопок. И среди этой тишины вдруг начинал доноситься скрип шагов – вначале слышно было шаги одного человека, через пару минут, уже двоих, потом идущих становилось всё больше и больше, но при этом никого видно не было. Светлана пугалась и просыпалась.
Так, промаявшись всю ночь, она встала рано утром невыспавшаяся и сердитая, но надо было забежать до работы к бабушке, занести ей отросток бегонии, который вчера взяла у соседки. Быстро приведя себя в порядок, Света оделась и пошла к бабушке – позавтракать можно было и у неё.
На улице было солнечно, но еще свежо, ветра не было, и комары моментально кинулись к новой жертве, норовя покусать и без того сердитую и сонную девушку, но бабушка жила недалеко, и Светлана, мигом добежав до её дома, шмыгнула за спасительную дверь подъезда.
– Привет, бабуль! Я тебе бегонию принесла, которую тебе тётя Лена обещала, покормишь меня? А то я сегодня плохо спала, и мне не хотелось с утра на кухне возиться.
– Иди руки мыть, у меня, как раз кашка поспела, и чайник сейчас закипит, если хочешь, то я тебе юколы нарежу, вчера Матрёна передала с участка с Николаем Николаичем. А чего не спала-то толком?
– Бабуль, юколу отрежь, конечно, но немного, а то на работе пить буду хотеть, а не выспалась из-за того, что как ни усну, так один и тот же сон снился.
Света помыла руки и села за стол, там и рассказала бабушке, что ей снилось, озадачив старушку. Позавтракав, она заспешила на работу, но пообещала пообедать сегодня тоже у бабушки.
Дверь за внучкой захлопнулась, и пожилая женщина, убрав со стола, пошла в комнату, там она открыла дверцу в стареньком серванте, и достала большую коробку с какими-то старыми письмами и документами. Водрузив на нос очки, она начала задумчиво их перебирать.

***
Палыч проснулся и встал первым, пошел на речку умываться и проверять сетку, натянутую с вечера меж кустов, которые торчали в воде. Вода была ледяной – сонливость, как рукой сняло. Улов был невелик, но для завтрака вполне приличный – пара ряпушек и с десяток крупных чебаков. Развёл костёр, разбудил Володю, а сам занялся чисткой рыбы и её готовкой.
С реки доносилось фырканье Володи, потрескивал костёр, утро было серое – туман еще не растаял в лучах солнца, ветра не было. Палыч задумался над вчерашней находкой, и прикидывал, где и сколько надо будет делать раскопов, он так увлёкся своими мыслями, что не заметил движения в ближайших кустах, а там за ним уже минут пять наблюдал небольшой медведь, даже и не медведь, а скорее медвежонок-второгодка, которого привлёк запах пекущихся на углях чебаков.

***
Человек сидел к нему спиной и почти не шевелился – вкусно пахло рыбой, и пестун, который уже неделю бродил голодный, т.к. потерял свою мать и безумно хотел есть – не выдержал…
Он встал на задние лапы, угрожающе зарычал и пошел на человека, пугая его, главное было – отогнать того от рыбы, которая так вкусно пахла. Человек мгновенно вскочил, что-то закричал и побежал к реке – это раззадорило мишку на погоню, и он, опустившись на все четыре лапы, припустил вслед за бегущим. Спуск был не очень крутой, но из земли торчали корни и старый, высохший плавник. Медведь уже почти догнал человека и прыгнул ему на спину, но человек отклонился в сторону, а мишка, приземлившись со всего маха, по инерции полетел кубарем прямо в воду. Пока он разворачивался, чтоб вылезти из речки и продолжить погоню, что-то сзади напало на него, схватило в тиски с обоих боков и утащило его на глубину.
Через пару минут, уже ничего не напоминало о внезапном нападении и более внезапном окончании битвы. Река сонно несла свои бурые воды, в которых отражались прибрежные кусты, и только два растерянных человека всматривались в её поверхность…

***
Евдокия Петровна искала в коробке одно старое письмо, которое очень давно отдала ей одна родственница, т.к. оно было написано под диктовку её бабушки, которая умерла задолго до войны. Само письмо было написано русскими буквами, но на старом языке, который уже мало кто знал из потомков, но Петровна родной язык хорошо знала, и письмо переданное ей хранила бережно. Найдя конверт, в который когда-то вложила потёртые, пожелтевшие от времени старые листки, она внимательно стала читать текст, а прочитав, задумалась.
Уж очень странное и необычное было это послание из прошлого, в своё время оно очень поразило женщину, и она, спрятав его подальше, постаралась о нём не думать, но сон внучки заставил её вернуться к этим пожелтевшим страничкам.

***
– Палыч! Что это было?
– Медведь был!
– А куда он делся?!
– Господи! Володя! Да я почём знаю! Я же бежал от него, я не видел! Утоп, наверное! И поделом! Ну, надо же! Ружья даже не вытащили из чехлов! Идиллия!
– Палыч, ты может и не видел, а я-то к тебе с рогатиной бежал, я видел, как мишка в воду плюхнулся со всей дури, а когда разворачиваться стал, сзади что-то большое появилось и утащило его под воду, только это всё очень быстро было.
– Не знаю, может на корягу или топляк какой-нибудь попал, тот перевернулся и утащил его?
– Не похоже, на корягу-то. Вообще, что-то непонятное было.
– Ладно, Володя, утоп и утоп, и, слава богу, считай легко отделались, сами виноваты – расслабились, даже ружья в глухом месте не вытащили, и не зарядили. Идём завтракать, черпани воду на чаёк.
– Нет, я к этой речке теперь ни на шаг не подойду, вдруг и на меня коряга кинется? Это ты не видел, а я-то видел, как она медведя махом под воду утащила – косолапый и рявкнуть не успел. Помнишь, мы вчера плеск сильный слышали? Наверное это она и резвилась – ждала нас на ужин, а сегодня медведем позавтракала.
– Володь, она же уже позавтракала Топтыгиным, чего она на тебя-то кинется?
– А с чего вы решили, Сергей Павлович, что эта коряга, которая предпочитает археологов на ужин и медведей на завтрак, тут одна-одинёшенька живёт? Вдруг их тут целый выводок? И совсем они на макси-ондатру не похожи, на моржа, кстати, тоже. Вообще ни на что не похожи. Не коряга, а крокодил какой-то! Только пасть широкая, как у кита, хотя я толком и не разглядел. Сюда не археологов, а биологов впору присылать! Не пойду я больше к воде! Боюсь!
– И что ты предлагаешь? Не пить теперь? Думаешь, я не боюсь?
– Палыч, что делать будем? Нам ведь никто не поверит – скажут, что мы перепились до белой горячки, следов-то нет! Медведь по траве бежал, а потом кубарем по топляку летел – и не медведя, ни коряги нет, и следов нет, вообще ничего нет! Расскажи кому-нибудь, так нас же на смех и подымут!
– Ладно, принеси котелок, наберём воды, прицепив его на твою рогатину, в районе кустов, чтоб эта тварь не смогла напасть внезапно. К реке один не подходи, это я тебе, как старший группы запрещаю, и надо не выпускать ружья из рук. И впрямь нечистое место…
Археологи подрубив рогатину, которую Володя нашел в момент нападения медведя, подвесили на неё котелок и с суши зачерпнули воды. Вернувшись к костру, они в первую очередь занялись ружьями, а уж потом стали кипятить воду на чай и завтракать. Рыбёшка даже не успела подгореть, так быстро всё произошло.
Туман рассеивался, уступая место солнечному утру. Кругом ярко светилась свежая зелень, щебетали птицы, назойливо звенело комариное племя, цвиркали шустрые евражки* и только вороны молчаливыми истуканами сидели на верхушках лиственниц.

***
Евражки – это грызуны похожие на сусликов.

(IMG:http://www.proza.ru/pics/2010/03/15/846.jpg)

Глава 3. Черский.

– Уважаемые пассажиры! Объявляется посадка на рейс Я-1, Якутск-Батагай-Чокурдах-Черский. Повторяю – объявляется посадка на рейс Я-1, Якутск-Батагай-Чокурдах-Черский. Пассажиров просим пройти на посадку.
Аэропорт Якутска бурлил сутолокой регистраций и посадок первых, утренних рейсов – бывалые пассажиры уверенно шли мимо мраморных колон на первом этаже к своим стойкам регистрации и посадочным выходам, новички же терялись в суете аэровокзала и спрашивали всех подряд: куда им идти. Порт жил обычной жизнью.
К выходу на посадку, на рейс Я-1 подошел невысокий, худощавый, молодой человек, одетый в строгий костюм, в расстёгнутом плаще, с небольшим чемоданом и букетом ярко-алых роз. Его никто не провожал, но он явно кого-то ждал, постоянно вглядываясь в людской муравейник и посматривая на наручные часы, но так никого и не дождавшись, зашел в накопитель.
Как только он скрылся в накопителе, в центре зала ожидания, из-за мраморной колонны, вышла пожилая, но еще очень красивая женщина, которая украдкой до этого следила за пассажиром с букетом роз. Постояв немного у колонны, она пошла к справочному бюро. Узнав, что рейс Я-1 вылетает без задержки, поспешила в почтовое отделение и минут пять говорила по межгороду с Ленинградом. После этого вышла на привокзальную площадь, прошла на стоянку автомашин и села в поджидавшую её старенькую легковушку.

***
В большой комнате старого, бревенчатого дома, на немодной, железной кровати лежала полная старуха, которая тяжело и сипло дышала, на тумбочке возле кровати стояли склянки с разными лекарствами. В окошко светили первые утренние лучи, которые играли в пятнашки узором белой кружевной шторы. Скрипнула дверь и в проёме появилась незнакомка из аэропорта.
– Ну? Ты его видела?
– Да, он и впрямь был с букетом алых роз, но он улетел, я следила за ним до посадки.
– Как он тебе?
– Если честно, то совсем не похож на них, а тем более на нас, он типичный русский.
– Это неважно, моя девочка, он один из них и именно его род начинал всегда петь первым, просто он никогда не был на земле своего рода.
– Мама, но это же не его земля, и не его род!
– Доченька, я не знаю, как уж так получилось, но они одного корня, у них одни боги и их защищает один древний тотем.
– Волк? Медведь? Птица?
– Я не знаю, что обозначает их древний тотем, он секретный и очень сильный.
– Но ты же жила среди них!
– Да, жила, и три года была в работницах у шаманки, но она отправляла меня в равноденствие погостить к родне, я тогда радовалась, а теперь понимаю, что она просто убирала лишние глаза, от самого главного.
– Ты уверена, что он сможет там запеть и забрать их с собой?
– Я слышала, что они раньше пели, но сейчас их стало слишком мало, и живут они не в старых местах, но через 10 лет на их землю должна прийти тьма, тогда и решится, кто из нас останется.
– Кто-то опять должен уйти?
– Да, после прошлой тьмы ушли кереки. Мы просто должны спасти свой род от жертвы, которую всегда берёт большая тьма.
– Она всегда забирает какой-то род?
– Да. После большой тьмы всегда кто-то уходит насовсем с этой земли, а теперь уходи, мне надо отдохнуть.

***
– Уважаемые пассажиры! Мы рады видеть Вас на борту самолёта АН-24, Объединённого Колымо-Индигирского авиаотряда, командир экипажа Богдан Василий Антонович. Наш самолёт совершает рейс по маршруту Якутск – Батагай – Чокурдах – Черский, время в пути до Батагая два часа десять минут. Прошу Вас привести спинки кресел в исходное положение и пристегнуть привязные ремни.
Стюардесса, пошла вдоль ряда кресел, помогая пассажирам подготовиться к взлёту. Увидев букет роз в руках у молодого человека, предложила помочь ему положить букет на верхнюю полку, и на вопрос о полном времени полёта до Черского ошарашила пассажира шестью с половиной часами, на что он невольно присвистнул, и она улыбаясь заметила, что в Черском два часа разницы с Якутском, и отошла от озадаченного пассажира.
Рейс был обычным, Батагай встретил пассажиров-транзитников тучами комарья на полосе и замечательным буфетом в маленьком, деревянном, аэропорту. В Чокурдахе, несмотря на конец июня, дул пронзительный ветер и моросил мелкий дождь, но в Чокурдахе на борт самолёта уже поднялись пограничники, которые тщательно проверяли документы. В Черском же слепило солнце и после проверки пограничным нарядом паспортов, уставшие от полёта пассажиры с улыбками выходили на лётное поле.

***

(IMG:http://www.proza.ru/pics/2010/03/18/788.jpg)

Глава 4. Яркий полдень

– Палыч, а рыбёха-то, какая вкусная получилась! Зачем мы тушенку с собой взяли? Только лишний вес.
– Нет, Володя, она наша НЗ, а без него в поле нельзя, вдруг ни рыбы, ни мяса на прокорм не добудем? Что тогда есть будем? Вот тогда она и пригодится.
– Мясо? Мясо – это хорошо! Но нашим мясом сегодня соизволила позавтракать коряга плотоядная, а ведь наверное вкуснейший медведик был! Медвежатина вообще, как я слышал, является деликатесом.
– Деликатес, но иногда медведь попадается больной трихинеллёзом и отведав такого мяса можно концы отдать. С мишками надо поосторожнее в этом вопросе.
– А еще кого тут можно есть?
– Есть здесь, Володя, можно всех зверей, но вот песцы и лисы порой бешенные попадаются.
– А птица?
– Птица вся съедобна, только иногда сильно вонючая бывает.
– Пылыч, а чем обедать будем?
– Да, я сетку успел натянуть утром опять меж тех кустов, которые в воде стоят.
– Замечательно! А как мы её проверим?
И Володя расхохотался. Сергей Павлович глянул на хохочущего парня с недоумением, хмыкнул и, не удержавшись, сам начал смеяться. Они хохотали долго, пытаясь сказать что-то друг другу, но это приводило только к новому, безудержному взрыву хохота. Отсмеявшись, оба держались за заболевшие от смеха щёки.
– Палыч, а ведь не зря местные в музее говорили, что это место нечистое.
– Да, но выше по течению стоит деревня Пантелеиха, которая имеет очень лохматые корни в истории этого района.
– А древние поселения здесь были?
– Предположительно, да. И скорее всего, если здесь провести несколько сезонов кряду, то тут можно найти стоянки времён неолита.
– А палеолита?
– Скорее всего – нет, т.к. миграции через Беренгов пролив начались 30-40 тысяч лет назад.
– И до этого обе Америки были абсолютно безлюдны?
– Да, по крайней мере, там не находили более древних следов обитания человека.
Володя глянул мельком на реку и поменялся в лице.
– Тихо, Палыч, к нам опять гости. У тебя что в ружье стоит?
– Картечь, а у тебя?
– У меня жакан.
– Кто там, Володь? Ты кого видишь?
– Непонятно, но кто-то к нам плывёт, пошли за кусты, там и разглядим повнимательнее.
И они, прихватив с собой ружья, пригнувшись, юркнули за прибрежные кусты.

***
Солнце уже поднялось и ярко освещало всё вокруг. Дорожка бликов на реке слепила глаза, но если внимательно присмотеться, то среди мириадов солнечных зайчиков было видно, что к ним с того берега плыло, что-то большое. Мужчины, тихо переговариваясь, решили подпустить пловца поближе к берегу. Через некоторое время уже можно было разглядеть, что над водой возвышалась большая лосинная голова.
– А вот и мясо, Володя! Прямо, как на заказ!
– Сергей Палыч, а куда мы такую уйму мяса денем? Да его может сейчас коряги сожрут.
– Если не сожрут, то подпустим к берегу и стреляй под левую лопатку, хотя жаканом можно даже в голову бить, а потом разделаем, поднимемся выше по берегу, докапаемся до мерзлоты и там хранить будем. У тебя запас в патронташе есть, если промажешь? И вообще, ты где жаканы-то раздобыл?
– Есть с десяток, я у геологов выпросил, когда они меня медведями пугали в общаге.
– Молодец. Предусмотрительный какой!
– Палыч, а это не лосиха? А то потом греха не оберёмся.
– Да, нет вроде, лосёнка-то не видать нигде.
– Разберись в них попробуй, я впервые лося так близко в природе вижу.
– Готовься, Володя, вроде бы уже рывки делает – доплыл до того места, где ноги до берега достают. Давай!
Гулко грохнул выстрел, переполошивший всех воронов, которые взметнулись вверх с громкими криками.
Лось, уже выходивший из воды, дёрнулся и сделав еще пару шагов вверх по берегу, начал падать. Вначале у него подогнулись передние ноги, потом он завалился на бок, и некоторое время судорожно бил ногами. Через пару минут животное затихло.

***
Молодой человек, выйдя из кабинета пограннаряда, где ему поставили отметку в пропуске, вышел из деревянного здания аэропорта. На улице ему пришлось зажмуриться от яркого солнца. Немного привыкнув к свету, он стал с интересом рассматривать местность. За привокзальной площадью сочной зеленью светился берег Колымы, которая поражала своей шириной и безмятежностью – левый берег был едва виден. А на этом, за зарослями травы и кустов, лежало множество моторных лодок. Чуть меньше, но тоже много лодок качались невдалеке от берега, привязанные к буйкам. Людей между лодок почти не было, но моторы на многих лодках были не сняты. « Не воруют у них их тут, что ли?» – подумал пассажир. Было тепло, он снял плащ и растеряно оглянулся по сторонам – надо было идти, устраиваться в гостиницу, а в спешке оформления документов, он забыл поинтересоваться, как до нее дойти. Местных пассажиров уже на привокзальной площади не было, но стояло несколько машин.
Подойдя к машине с открытой дверцей, в которой водитель, прикрыв глаза, нежился на солнышке, он поинтересовался, как добраться до гостиницы. Водитель, видно, задремал, и, открыв глаза при звуке голоса, уставился на пассажира сонными глазами, не сразу поняв, чего от него хотят.
– Здраствуйте. Простите, что разбудил, а вы не подскажете, как добраться до гостиницы?
– Здраствуйте, а их у нас несколько, это смотря в какую организацию вы прилетели, но есть и обычная, поселковая. Если не секрет, то вы к кому прибыли?
– А у вас просто так не прилетают?
– Нет, у нас же погранзона.
– Надо же! Это я как-то упустил из виду! Хотя только что пропуск у пограничников оформлял. Лингвист я, прилетел собирать фольклор, так что скорее всего в отдел культуры прикомандирован.
– Так вы из Ленинграда? Тогда я вас жду! Но мы вас не в гостиницу на проживание определили, хотя если хотите, то можете и в гостиницу.
– Да, из Ленинграда, меня Иваном звать, Иван Фёдоровичем. А куда вы меня жить определили?
– Меня Игорем Георгиевичем зовут, а жить мы вас определили к одной нашей местной бабушке, которая родилась в этой тундре и многое вам сама рассказать может, многое посоветовать, да и по столовкам бегать не придётся, хотя у нас их тут две, и на Зелёном Мысу парочка имеется, да еще и буфеты есть в некоторых организациях.
– Хорошая идея, тогда едем?
– Иван Фёдорович, а вас может куда-то подвезти надо?
– Куда?
– Так вы же с цветами, может заедем по пути?
– Знаете, Игорь Георгиевич, этот букет я с самого Ленинграда везу, его просили передать одной кураторше в Якутске, но она не пришла в аэропорт, вот и пришлось везти его дальше. Не выкидывать же такую красоту, а подарить девушкам в аэропорту не решился, ибо вручил мне этот букет профессор Знаменский, так что хозяйке и подарю, думаю – это будет уместно.
– Вот Евдокие Петровне-то будет сюрприз! Она так любит цветы, а тут такой букетище, да еще и от профессора с Ленинграда! Садитесь, Иван Фёдорович, поехали, а то заговорил я вас совсем.
Через пять минут машина остановилась во дворе большого, пятиэтажного дома и водитель, подхватив чемодан, первым зашел в подъезд. Позвонив в дверь, он подождал пока дверь откроется и, пропустив вперёд молодого человек с букетом роз, зашел сам.
– Принимай жильца, Евдокия Петровна! Зовут его Иваном Фёдоровичем, прибыл из самого Ленинграда, да вам, поди, Геннадий Иванович уже всё заранее объяснил.
– Здрасти-здрасти, гости дорогие! Проходите, Иван Фёдорович, мойте руки и идите к столу, обед вас уже ждёт, а я чемодан отнесу пока в вашу комнату.
– Я поехал, Иван Фёдорович, завтра зайдите в отдел культуры к Геннадию Ивановичу Силову, а сегодня располагайтесь и отдыхайте.
В дверь опять позвонили, водитель, открыв дверь, увидев на пороге Светлану, поздоровался и заспешил к машине.
– Здаствуйте. Бабуль, я не вовремя?
– Вовремя. Заходи, сейчас кушать будем, знакомься, это к нам учёный из Ленинграда приехал, пока у меня поживёт, а потом в тундру поедет, фольклор собирать, Иваном Фёдоровичем зовут, а это моя внучка Светланка.
– Здраствуйте, Евдокия Петровна. Здраствуйте , Света, меня можно звать просто Иваном, а это вам.
Молодой человек протянул руку с букетом ярко-алых роз Светлане. Девушка, растерялась от неожиданности, покраснела и еле слышно поблагодарила нового знакомого.

Через несколько минут они уже сидели на кухне и кушали. Посреди стола в вазе красовались розы, которые Евдокия Петровна уже обмыла в прохладной воде и их лепестки были покрыты мелким бисером капелек, которые поблескивали и пускали по стенам лучики с крошечными солнечными зайчиками.
– Красотища! И как вы их, Ваня, довезти смогли?
– Повезло, Евдокия Петровна, я ведь впервые на такой далёкий Север летел, хотя я и сам северянин.
– Откуда вы родом, Ванечка?

***