Летчики рисковать напрасно не хотели. Они просто не доверяли новому изобретению. Ведь предстояло умышленно вводить самолет в штопор. Чем это заканчивалось прежде, они хорошо знали.

— Товарищ конструктор, а вы полетите со мной? — спросил у Михаила Леонтьевича летчик Лебединский.

— Полечу, — спокойно ответил Миль.

23 ноября в Санкт-Петербург должен прибыть французский корабль «Мистраль», имя которого в последнее время, не переставая, повторяют отечественные СМИ. Ведь Минобороны России, похоже, всерьез намерено закупить четыре корабля данного типа, заплатив за них свыше 2 млрд. евро. Чтобы аргументировано и наиболее полно ответить на вопрос, нужны ли нам эти корабли стоит рассмотреть несколько моментов.

Я родился 17 апреля 1924 г. в г. Камышлове Свердловской области. Родители мои были простыми рабочими, отец умер, когда мне пять лет исполнилось, мы жили с матерью, нас было трое братьев, я средний. Я учился в свердловской насоновской школе, окончил 7 классов. В конце 1940 г. меня послали на курсы трактористов, которые я закончил зимой 1941 г. Работал рядом с городом, тракторов тогда было очень мало, труд наш ценился. Осенью 1940 г. моих родственников, демобилизованных из армии, стали вызывать в военкомат на переподготовку. Зимой с 1940 на 1941 г. они уходили, и большинство потом не вернулось с фронта. Уже было тревожное ощущение, что-то предвиделось. 22 июня 1941 г. я как раз был на улице, и по радио объявили о начале войны, еще никто не знал ничего. Во второй половине дня объявили: "Внимание! Внимание! Особое сообщение!" и все сразу прислушались, выступал Молотов. Выяснилось, что фашисты вероломно напали на Советский Союз.

Здесь Троцкий действовал явно по указке Антанты. Решение о восстании было принято «союзниками» еще в декабре 1917 года в Яссах. Но они все-таки решили выждать некоторое время, надеясь, что Троцкому удастся втянуть Россию в союз с Антантой. А когда эти планы окончательно провалились, то была организована масштабная провокация, ввергшая Россию в длительную войну.

И Троцкий постарался, что бы эта война затянулась как можно дальше. Ему, как и западными демократиям, нужна была ослабленная Россия, которую легко было бы поставить в зависимость от Запада.