История о двух войнах. Правильная война в Ираке и неправильная

Проницательный инсайдерский отчёт Ричарда Хаасса о политике, приведшей к двум иракским войнам – одна была «войной по выбору», другая – «войной по необходимости» – содержит ключевые уроки для будущего лидерства США на Ближнем Востоке и вне его.

Книга "Война по необходимости и война по выбору" - отчасти новейшая история, отчасти - личные мемуары с широким взглядом, отчасти - разбор частного случая принятия решений - заслуживает внимательного чтения. Не только потому, что Ричард Хаасс обладает впечатляющими титулами - он был одним из высших чиновников во внешней политики, а теперь является президентом совета по внешним отношениям – или потому, что он даёт проницательный инсайдерский отчёт о дискуссиях в высших кругах правительства США, которые привели за последнюю дюжину лет в участии США в двух значительных войнах против Ирака. Дополнительная примечательность книги состоит в широкомасштабном уроке, который должен будет извлечь будущий госсекретарь США или национальный советник по безопасности США в отношении политики США на Ближнем Востоке.

Хаасс принимал участие в решении начать войну против Ирака Саддама Хусейна в 1991 году в роли старшего специалиста по Ближнему Востоку Национального Комитета по Безопасности. В этом качестве он помог национальному советнику по обороне Бренту Скоукрофту определить внезапный захват Кувейта Саддамом как недопустимый акт агрессии, который угрожал стабильности Ближнего Востока и выживанию проамериканского режима в Саудовской Аравии. Хаасс проясняет, что президент Джордж Буш - старший придерживался этих взглядов с первого же дня. И Буш, и Скоукрофт являются главными положительными героями мемуаров.

Как объясняет Хаасс, ключевым для ответа США был тот факт, что Вашингтон предпринял систематическую дипломатическую кампанию с целью мобилизовать международную поддержку с тем, чтобы убедить Саддама отступить - и, при необходимости, принудить его к этому силой. В конце концов, когда сила была применена, военная кампания под руководством США включала значительные европейские и (что более важно геополитически) арабские и мусульманские военные контингенты. Даже Сирия приняла участие.

Сама военная кампания - "война по необходимости" - была направлены на явно ограниченную стратегическую цель: уничтожить военный потенциал Саддама и изгнать Ирак из Кувейта. Обе цели, что было заранее ясно, были достижимы, и они были достигнуты. Ни одна из целей не опиралась на чрезмерную мотивацию, и сама политика отражала хладнокровное сравнение потенциально высокой цены бездействия против более ограниченной цены военного реагирования. Здесь стоит отметить, что до столкновения в 1991 году США потихоньку поддерживали Ирак в его войне против Ирана; что, как пишет Хаасс, США не возражали против применения Ираком химического оружия против Ирана; и что сам Хаасс приветствовал расширение отношений между США и Ираком. Короче, политика США руководствовалась жёстким книжным реализмом.

Справедливая и несправедливая война

Хаасс был - согласно его собственному описанию - "периферийным" игроком в решениях, приведших ко второй войне, начатой немногим более десятилетия спустя. К тому времени он был директором политического планирования в Госдепартаменте под начальством госсекретаря Колина Пауэлла. За прошедшие годы влияние бюро политического планирования уменьшилось. К тому времени, когда управление взял на себя Хаасс, область его компетенции лежала от написания речей для госсекретаря до периодических рекомендаций в отношении особых политических инициатив, но никогда более она не достигла того высокого статуса, который связывался с реальным формированием масштабной стратегии США, каким он пользовался под руководством Джорджа Кеннана на исходе Холодной Войны.

Сам Пауэлл не был главенствующей фигурой в узком кругу чиновников, с кем президент Джордж Буш-младший советовался по поводу его зацикленности на Саддаме и его предполагаемом оружии массового поражения после 11-го сентября. Согласно Хаассу, уже к июлю 2002 года президент под влиянием динамики объявленной им "войны против терроризма" решил идти войной на Саддама, что бы ни случилось. Кондолиза Райс, находившаяся тогда на посту национального советника по безопасности (в первой бушевской администрации она была коллегой и другом Хаасса по Национальному Совету по Безопасности) холодно отвергла дурные предчувствия Хаасса по поводу стремления воевать. Как она вежливо выразилась, вопрос о мире был закрыт.

Теперь более чем ясно - и отчёт Хаасса даёт тому веское подтверждение - что "война по выбору" была не продуктом аккуратных размышлений, но выбором, основанным на убеждении. Она была сотворена великим "решателем", который был подвержен манихейским упрощениям, и истово продвигалась среди его администрации группой сторонников неоконсерватизма. По рассказу Хаасса, отрицательные герои, помимо младшего Буша - это Райс, вице-президент Дик Чейни, секретарь обороны Дональд Рамсфельд, заместитель секретаря обороны Пол Вулфовиц и Пол Бремер, возглавлявший временное коалиционное правительство в Багдаде.

Особенно убийственны отзывы Хаасса о неадекватности процесса принятия решений. Хаасс неоднократно замечает, что госдепартамент был оттеснён в сторону (в отличие от периода руководства его Джеймсом Бейкером во время первой иракской войны), и находился в "немилости" Буша. В начале 2003 года Хаасс сам написал меморандум для Пауэлла, в котором были представлены возможные альтернативы непосредственному военному вторжению. Он пишет: "Я хотел, чтобы Буш знал, что выход всё ещё есть". Но меморандум канул в Лету.

Достоверность отчёта Хаасса усиливается его честным признанием, что изначально он был готов обсуждать "войну по выбору". Он формулирует это так: "Сам я не питал иллюзий", рассматривая предполагаемое обладание ОМП Саддамом. Хотя он был расстроен произвольным и односторонним характером процесса принятия решений, его неуверенность "не была фундаментальной".

Это восхитительно прямое признание соответствует ключевому разделению, которое Хаасс подчёркивает, и которое он вывел в заголовок своей книги. Как он выражается, война по необходимости (первая иракская война) является той, в которой США реагируют на внешние действия других государств и идут войной, когда они решают, что эти действия угрожают жизненным интересам США. Война же по выбору, напротив, является такой войной, в которой США стремятся изменить качества других стран и оправдывают вступление в войну амбициозными идеологическими и моральными целями.

Выбор и необходимость

Здесь лежит корень проблемы: Любое решение о вступлении в войну, кроме ответа на нападение на родное государство, является следствием суждения относительно определения "необходимости", сделанного в ответ на какое-либо неоднозначное событие за рубежом. Хаасс твёрдо поддерживал первую войну (из-за "необходимости", появившейся в результате вторжения Саддама в Кувейт) и не противился второй (из-за угрозы, якобы исходившей от оружия массового поражения, которое, как считал Хаасс, у Саддама было). Таким образом, по терминологии Хаасса, на момент принятия им решения обе войны были подогреваемы скорее чувством необходимости, чем выбором.

Пока исход войны не станет известным, различие между необходимостью и выбором весьма неоднозначно. Кроме войны, объявленной США непосредственным нападением, политикам всегда приходится принимать зависимое от обстоятельств решение (выбор), следует ли применять военную силу. Поэтому то, как они действуют, принимая решения, является абсолютно критическим моментом, а их интеллектуальные и личные предпочтения, также как и их идеологические предрасположения, оказывают влияние на их суждения.

Очевидно, что чем меньше эмоций присутствует в процессе, и чем больше здравого смысла применяется в нём, тем лучше результат. Систематическое взвешивание мнений, обстоятельный анализ и аккуратная проверка разведданных (включая чувствительность к тому, что неизвестно или неясно) - не говоря уже о скрупулёзной оценке вероятных затрат и международных последствий решения начать войну - всё это необходимо. Наконец, решение начать войну должно включать в себя ясность в определении целей этой войны. Идеологически амбициозные цели второй иракской войны, в отличие от ограниченных геополитических целей первой, как оказалось, имели катастрофические последствия.

Когда уже исход войны известен, разница между необходимостью и выбором становится предельно простой. Вердикт истории, объявляемый постфактум, исходит из простой аксиомы: никто не преуспевает так, как победитель, и никто не проигрывает так, как побеждённый. Если бы вторая иракская война включала в себя не только быстрый военный триумф, но сменилась бы и скорым созданием стабильной иракской демократии, а "освобождённые" иракцы благодарно встречали американских солдат и воздержались от антиамериканских мятежей, тогда эту войну, скорее всего, в ретроспективе рассматривали бы как оправданную необходимость, даже если ни одной единицы ОМП так бы и не нашли.

Соответственно, если первая иракская война вызвала бы длительные беспорядки в Ираке, которые мешали отходу войск США, втянули США в пятилетнюю миротворческую кампанию и стали причиной волнений на региональном уровне, то освобождение Кувейта в ретроспективе считалось бы неудачным стратегическим выбором. (Конечно, тот факт, что ни один из вышеописанных антагонистических исходов не произошёл, подтверждает предположение, что коренное различие между этими двумя войнами состояло в том, насколько соответствующие процессы принятия решений основывались на вдумчивом здравом смысле и критичном реализме.)

Теперь очевидно, что в случае второй войны, национальный шок, вызванный 11-м сентября, подстрекаемый (по каким бы то ни было причинам) кампанией по разжиганию общественного страха, подогреваемого демагогическими и неразборчивыми словами об "исламофашистах", "джихадистах" и "мусульманском терроризме", не говоря уж об апокалиптических упоминаниях "ядерных грибов" и "третьей мировой войны", создал удушливую атмосферу. Демократическое общество было вовлечено в соглашение (обратите внимание на большое количество сенаторов-демократов, которые фактически проголосовали за войну) на то, чего изначально страстно желали лишь немногие ответственные за принятия решений в верхах. Сам президент, будучи национальным заводилой, одно время даже обсуждал с британским премьер-министром Тони Блэром возможность создания повода к войне, которую он пылко считал необходимой.

Дорога из Багдада

Размышления Хаасса также вызывают более глубокие вопросы относительно действий США по формированию геополитики Ближнего Востока на протяжении последних нескольких десятилетий, особенно, что касается трагического палестино-израильского конфликта. Исход первой иракской войны мог бы стать отправной точкой для более решительной и конструктивной политики США в отношении этого неспокойного региона. Совпав с падением Советского Союза, он показал США в свете победителя в этом продолжительном, но закончившимся миром глобальном политическом и идеологическом конфликте. США расправили плечи, купаясь в лучах всемирного восхищения.

Как отмечает Хаасс, в то время имелись признаки того, что президент Буш-старший был готов утвердить ведущую роль США с тем, чтобы завершить исторически обострённый и регионально радикализующий палестино-израильский конфликт. Мадридская конференция 1991 года была первым ощутимым плодом его очевидной решимости. США подталкивал Организацию Освобождения Палестины умерить её позицию в отношении существования Израиля, и, в то же время, Буш высказывал жёсткий протест против продолжающегося строительства Израилем поселений на арабских землях. Бейкер, его госсекретарь, ранее убеждал Израиль в крупном заявлении Американо-Израильскому Комитету по Общественным Связям (AIPAC) "оставить, отныне и навеки, видение великого Израиля". (Эта речь планировалась Хаассом вместе с Деннисом Россом и Даниэлем Куртцером.)

Вскоре после войны, несмотря на давление со стороны Конгресса, Буш осадил израильского премьер-министра Ицхака Шамира, когда последний потребовал существенных кредитных гарантий от США, настаивая в то же время на продолжении строительства поселений на Западном Берегу. Израильское общество вскоре после этого отторгло Шамира и избрало на пост премьер-министра ветерана войны Ицхака Рабина. Надежды на мир драматически выросли. Но, как ясно показывает отчёт Хаасса, поражение Буша на выборах 1992 года рассеяло воодушевление в американском предприятии, а последовавшее вскоре после этого убийство Рабина лишила Вашингтон в Израиле серьёзного и смелого партнёра по вопросам мира. Администрация Клинтона колебалась, не предпринимая снова никаких определённых усилий до запоздалой и весьма импровизированной, а, в конечном итоге, безрезультатной Второй Кэпм-Дэвидской конференции, состоявшейся ближе к концу второго срока Клинтона.

Несмотря на свою осторожность в этих вопросах, Хаасс даёт некоторые идеи по поводу того, к чему бы он склонялся, будь у него возможность в третий раз определять политику правительства США. С его точки зрения, истинный мир должен дать безопасность израильтянам и справедливость палестинцам. Для этого, как утверждает он, американский президент в развёрнутой речи должен ясно определить ключевые элементы истинного мира через компромисс и, в конце концов, примирение. Неспособность Джорджа Буша-младшего сделать это привела к тому, что неясная "дорожная карта" к миру стала картой неизвестного направления; а тем временем, публичная поддержка Бушем израильского премьер-министра Ариэля Шарона как "миролюбивого человека" ещё более отдалила арабов. Результатом стала фатальная непримиримость как со стороны израильтян, так и со стороны палестинцев. Согласно прямо высказанному вердикту Хаасса, США потерпели неудачу.

Президенту Бараку Обаме следует извлечь важный урок из проницательных мемуаров Хаасса. Если новый президент на Ближнем Востоке хочет избежать не только грубых ошибок его непосредственного предшественника, но и слишком долгой пассивности клинтоновской эры, ему действительно надо взять лидерство на себя. Следует признать, что наследие последних 16 лет, когда в подходе США произошёл незаметный сдвиг - с позиции истинного посредника, стремящегося подталкивать обе стороны в сторону мира, они перешли к позиции едва завуалированной предвзятости в пользу одной из сторон конфликта - осложняет ему задачу. Результаты для надежд на мир стали катастрофическими - ибо без вдохновлённого и истинно честного посредничества со стороны США участники конфликта показали неспособность достичь настоящего компромисса.

Ещё хуже то, что исламский экстремизм набирает силу среди всё большего числа палестинцев, а израильская политика в настоящий момент движется в сторону всё большей непримиримости. В следующие месяцы будущий премьер-министр Израиля может попытаться подстрёкнуть США к войне с Ираном, в то же время лицемерно утверждая, что, прежде чем палестино-израильский мир может рассматриваться всерьёз, палестинцам нужно стать более развитыми экономически. Взгляды на палестинскую проблему будут фактически сводиться к тому, чтобы оставить всё как есть, несмотря на опасность, что продолжительная патовая ситуация (с её периодическими всплесками насилия и необузданным расширением поселений, которое она делает возможным) уже подтачивает надежды на общее для двух государств решение.

В этих условиях продолжающаяся пассивность США перед лицом жестокой необходимости и болезненного выбора ударит по собственным национальным интересам США, не говоря уже о страданиях палестинцев и возможной угрозе выживанию Израиля. На Ближнем Востоке для США уже довольно поздно - хотя и не слишком поздно – продемонстрировать наконец необходимую смелость лидерства.

Обсуждение на форуме