“Open Democracy”, США - 29 апреля 2011 г.
"The Russians in Afghanistan: part I"

Русские в Афганистане. Часть I (начало)

Афганский поход России - не простая история , далекая от того, чтобы быть империалистической экспансией, как это иногда карикатурно изображается, русские втянулись в Афганистан неохотно, под влиянием идеологических страхов, недостаточной, разрозненной информации, противоречивых советов и под давлением реальных событий. Сайт oDR (open Democracy Russia) рад представить читателям первую часть эксклюзивной выборки из книги Родрика Брейтвейта “Afgantsy”.

Об авторе: Родрик Брейтвейт – британский дипломат и писатель. Бывший посол Великобритании (1988-1992) в России. Автор «Across the Moscow River: The World Turned Upside Down» и «Moscow 1941: A City and Its People at War».

Родрик Брейтвейт

Фон

Взрыв насилия в Герате в марте 1979-го, был далеко за пределами всего того, что происходило в стране в течение года после кровавого коммунистического переворота. Сопротивление коммунистам уже распространилось по всей стране. Но это было полномасштабным восстанием в административной столице провинции, одном из самых важных городов Афганистана, древнем центре религиозной и светской жизни, музыки, искусства, и поэзии. Власть полностью перешла в руки повстанцев, только спустя неделю, после пролития огромного количества крови, афганские правительственные силы наконец восстановили управление.

Коммунисты обещали очень много: «Наша цель - ни больше ни меньше, как дать всем отсталым в экономическом отношении странам мира пример того, как перепрыгнуть из феодализма прямо к преуспевающему обществу..., наш выбор - не между выполнением этих вещей демократическим или не демократическим путём. Если мы не сделаем это, никто больше не сделает..., [наша] самая первая декларация - еда и жильё - главные потребности и права человека..., наша программа ясна: земля - крестьянам, еда - голодным, бесплатное образование - для всех. Мы знали, что муллы в деревнях будут интриговать против нас, поэтому, мы так быстро обнародовали наши декреты, чтобы массы могли видеть, в чем заключаются их реальные интересы ... Впервые в истории Афганистана женщинам нужно было дать право на образование..., мы сказали им, что их жизнь принадлежит им самим, они могут выходить замуж за тех кого они любят, им не придется жить за закрытыми дверями как домашним животным».

Но коммунисты знали, что такие идеи не понравятся набожным и консервативным людям Афганистана, и они не были настроены ждать. Они знали, что будет сопротивление и действовали безжалостно, чтобы подавить его: «это не время для лайковых перчаток. Прежде всего мы должны удержать власть. Альтернатива возврата Афганистана к темноте должна быть ликвидирована». Поэтому, они развязали массовый террор: землевладельцы, муллы, диссидентсвующие офицеры и чиновники, квалифицированные специалисты, даже члены коммунистической партии, были арестованы, замучены, и расстреляны в больших количествах. Когда их друзья в Москве протестовали, они отвечали, что то, что работало у Сталина, будет работать и у них.

Есть разные версии того - с чего началось восстание в Герате. Шер Ахмад Маладави был в Герате в то время (позже он командовал местным отрядом моджахедов – мусульман воевавших против коммунистов и русских), он рассказывает, что крестьяне в отдалённой деревне, возмущенные решением коммунистов заставить отправлять их дочерей в школу, восстали, убили коммунистов, для ровного счета убили девочек и пошли маршем на город. Другие говорят, что мятеж произошел по приказу от эмигрировавших в Пакистан людей, которые планировали организовать восстание по всей стране. Третьи утверждают, что взбунтовались солдаты местного гарнизона - 17-го дивизиона афганской армии. Ещё кто-то говорит, что восстание было инспирировано иранскими агентами.

Нур Мухамед Тараки – первый коммунистический президент Афганистана. Он был убит в 1979-м году своим коллегой Хафизуллой Амином, это убийство потрясло московских руководителей и, возможно, послужило спусковым крючком для советского вторжения. Photo: Although Aziz Jorat

Безотносительно основательности всех этих версий, история такова, что утром в четверг, 15 марта, крестьяне соседних деревень собрались в мечетях и двинулись в город, они выкрикивали религиозные лозунги, размахивали древними винтовками, ножами, и другим импровизированным оружием, разрушали по дороге символы коммунизма и государства. Вскоре к ним присоединились жители самого Герата. Толпа затопила обсаженные соснами дороги ведущие к городу, прошла большую цитадель и четыре древних минарета в её северо-западном углу, и, через ворота Малики, направилась в новые пригороды на север и восток, где располагался офис губернатора провинции. Толпа взяла штурмом тюрьму, разбивала и поджигала банки, почтовые отделения, редакции газет, правительственные здания, грабила базары. Мятежники срывали красные флаги и портреты коммунистических лидеров, били людей, не носивших традиционную мусульманскую одежду. Официальные представители партии, включая губернатора провинции, были выслежены и убиты. Так же погибли и некоторые из советских советников, которые работали в городе и не имевшие возможности спастись. К полудню большая часть города была в руках повстанцев. Вечером толпы людей танцевали на базарах.

В последовавшие месяцы и годы, история того, что произошло в Герате в те дни в марте, сильно обросла преувеличениями, раздутыми сообщениями храбрых, но некритически настроенных западных журналистов, у которых не было никакого способа проверить то, что им говорят. Искалеченные тела ста советских советников, их жен и детей, как говорили, были выставлены напоказ на улицах. Уверенно утверждалось, что советские бомбардировщики дальнего радиуса действия бомбили город в течение двух дней. Говорилось что в восстании , и после него погибло до двадцати тысяч человек.

Как это часто бывало во время советской войны в Афганистане, очень трудно установить действительные факты и отделить их от мифов. Большинство данных о числе восставших и погибших в Герате очень сильно преувеличено. Но, безотносительно от истинных цифр, немедленная реакция коммунистического правительства в Кабуле состояла в том, чтобы запаниковать, и попросить, Москву прислать вооруженные силы, чтобы подавить мятеж. Советское Политбюро обсуждало вопрос в течение четырех целых дней и затем пришло к очень знаменательному заключению. Они не пошлют войска, но окажут афганскому правительству дополнительную военную и экономическую помощь. Как сказал советский премьер-министр, Алексей Косыгин (1904–80) президенту Афганистана Нур Мохамеду Тараки (1913–79) – «Если бы мы послали наши войска, то ситуация в Вашей стране не улучшилась бы. Напротив, она бы ухудшилась. Наши войска должны были бы бороться не только с внешним агрессором, но и с частью Вашего собственного народа. А люди не прощают таких вещей».

В конечном счете афганское правительство смогло подавить гератское восстание самостоятельно. Но тугоплавкий предохранитель уже раскалился до красна. Волнения и вооруженное сопротивление продолжали распространяться по всей стране. Борьба внутри коммунистической партии становилась все более и более кровавой, пока не достигла своего апогея в сентябре, когда премьер-министр Тараки был убит Хафизуллой Амином (1929–79).

Для русских это было последней соломинкой. Против их желания, но делая один вынужденный шаг за другим, они попытались овладеть положением. Решения принимались под влиянием идеологических предубеждений, недостаточной, разрозненной информации, под давлением реальных событий, их принятие осложнялось невежеством, разноречивыми советами и требованиями. Само собой разумеется, что с экспертами, которые хорошо знали Афганистан ( и таких было много в Советском Союзе в те дни), не консультировались, они даже не были информированы об этом.

В декабре 1979-го советские войска вошли в Афганистан. Советский спецназ захватил ключевые объекты в Кабуле, взял штурмом дворец Амина, и убил его самого. Намерения советского правительства были скромны: они стремились обеспечивать безопасность главных городов и дорог, стабилизировать правительство, обучить афганскую армию и полицию, и уйти в течение шести месяцев или года. Вместо этого они втянулись в кровавую войну, на выход из которой им потребовались девять лет и пятьдесят два дня.

«Афганцы», солдаты, которые фактически воевали, прибыли из всех частей Советского Союза: из России, Украины, Белоруссии, Средней Азии, Кавказа, стран Балтии. Несмотря на большие различия между ними, большинство определяло себя как «советских граждан». Это положение изменилось впоследствии, когда Советский Союз начал распадаться, и мужчины, которые были товарищами по оружию, жили в различных и иногда враждебных странах. У многих их них заняло долгие годы, чтобы снова найти опору для себя в гражданской жизни, некоторые так никогда и смогли этого сделать. Но ни один из них не освободился от воспоминаний об их общей войне.

...

Советские лидеры вырабатывают политику

Шокирующие известия о восстании в Герате, дошли до посольства в Кабуле и советского руководства в Москве в весьма фрагментарной форме, и, в дальнейшем, даже были специально затуманены афганскими властями, действовавшими в собственных корыстных целях. Валерий Иванов, старший советский экономический советник в Кабуле, провел большую часть того дня, пытаясь связаться с советскими специалистами в Герате. Ему удалось говорить с начальником двадцати пяти советских рабочих-строителей находившихся там, грузином по имени что-то типа Маградзе. Связь постоянно обрывалась, но Иванов смог получить достаточно ясное представление о том, что происходит. Толпа сильно возбуждена, вооружена пиками, палками, и ножами. Они жаждали крови и, по мере того как толпа приближалась, Маградзе продолжал повторять –«Помогите нам!»

Иванов мало что мог сделать. Но мужчины и их семьи были спасены старшим советским военным советником в Кабуле, Станиславом Катичевым, и Шах Навазом Танаем, афганским офицером, который позже стал министром обороны. О послали подразделение афганского спецназа со старым танком T-34, грузовиком, и автобусом, чтобы эвакуировать специалистов и их семьи. Танк сломался на пути к аэропорту. К тому времени, однако, толпа осталась далеко позади, и беженцы были отправлены в Кабул, у них было только то, что на них надето. Временно, пока их не отправят домой, их разместили в посольской школе. Жена Иванова, Галина, помогла собрать одежду для них.

Не все были настолько удачливы. Советский покупатель шерсти по имени Юрий Богданов жил со своей беременной женой, Алевтиной, на вилле. Когда толпа напала, Богданов перебросил свою жену через стену к его афганским соседям. Она сломала ногу, но была спрятана афганцами и выжила. Богданов был зарублен. Военный советник 17-го дивизиона афганской армии, майор Николай Бизюков, был растерзан, когда часть подразделения взбунтовалась. Советский специалист по нефтедобыче был убит шальной пулей, когда он вышел на улицу, чтобы посмотреть, что происходит.

Хотя на Западе, продолжали утверждать что было убито до 100 советских граждан, общее число жертв в Герате, вероятно было не более трёх. И они, кажется, не имели никакого влияния на те решения, которые тогда принимало советское правительство.

При получении известий о восстании, Андрей Громыко (1909–89), престарелый советский министр иностранных дел (тогда ему было семьдесят лет и был на этом посту с 1957 года), позвонил Амину, чтобы узнать, что происходит. Амин утверждал, что ситуация в Афганистане нормальная, что армия под контролем, и что все губернаторы лояльны. Он сказал, что советская помощь была бы полезна, но режим находится в безопасности. Громыко счел такое «олимпийское спокойствие» раздражающим. И только несколько часов спустя, поверенный в делах в Кабуле и главный советский военный советник, генерал Горелов, представили весьма отличающуюся и намного менее оптимистичную картину. Правительственные войска в Герате, по их словам, очевидно, уничтожены или перешли на сторону мятежников, которые, по сообщениям, были поддержаны тысячами мусульманских фанатиков, саботажниками и террористами, обучаемыми и вооружаемыми пакистанцами, иранцами, китайцами, и американцами.

17 марта состоялось совещание членов Политбюро. Ни Советский Союз, ни его престарелое руководство не были в столь хорошей форме, чтобы справиться с кризисом, который им был навязан. К 1970-м годам Советский Союз уже распадался изнутри. Его институты были, по существу, в том же самом виде, в котором их создал Сталин, но они были плохо приспособлены ко все более и более усложняющемуся миру. Проницательные наблюдатели, даже в советском правительстве, ясно могли видеть степень деградации. Но немногие бы смогли сделать далеко идущие выводы. В 1979 г. Советский Союз смотрел на Запад, как на серьезную военную и идеологическую угрозу на многие-многие годы время вперед.

Хафизулла Амин. Москва волновалась по поводу воображаемых связей Амина с ЦРУ. Сейчас невозможно проверить, насколько реальными были эти страхи.

Лидеры были мрачны, осторожны, и стеснены фактом, что они имеют смутное представление о том, что фактически происходит. Главные мнения были озвучены Громыко, премьер-министром, Алексеем Косыгином, министром обороны Дмитрием Устиновым (1908–84), и председателем КГБ, Юрием Андроповым (1914–84). Все они были талантливыми людьми. Но они принадлежали к поколению Громыко, они также начинали свои карьеры при Сталине, и их взгляды были заблокированы в ортодоксальных марксистско-ленинских стереотипах. На них нельзя было опираться для принятия инновационных решений.

Леонид Брежнев, Генеральный секретарь советской коммунистической партии, не участвовал в первоначальных обсуждениях, хотя некоторые из участников консультировались с ним индивидуально. Он был у власти в течение более пятнадцати лет, его здоровье уже было плохим, и к концу жизни он стал предметом насмешек, конфиденциальных конечно, московской интеллигенции. Но безотносительно от состояния его здоровья за последние год-два, на данном этапе он все еще сохранял свою власть, и его слово было в решающим.

В течение четырех долгих дней руководители страны напряженно пытались решить давно тревожившие их проблемы. Каковы реальные интересы Советского Союза в Афганистане? Что русские могут поделать со своими изворотливыми, жестокими, и некомпетентными коммунистическими союзниками в Кабуле? Как они должны реагировать на все более и более настойчивые просьбы Кабула о советских войсках, чтобы помочь подавить сопротивление?

И все это время, у них умах был фон холодной войны, который очень многими способами определял и искажал процесс выработки политических решений в Москве, также как он это делал в западных столицах. Брежнев надеялся, что разрядка, ослабление напряженности в отношениях с Западом, останется как одно из самых больших достижений в его историческом наследстве. Процессы начались достаточно хорошо. Хельсинское соглашение 1975 года, казалось, предложило способ уменьшить напряженность и урегулировать отношения Восток - Запад в Европе. Переговоры по ОСВ-2, относительно дальнейших ограничений на развертывание американских и советских межконтинентальных баллистических ракет двигались к завершению. Но затем дела пошли не так, как надо. Вероятность того, что Сенат ратифициррует Договор ОСВ-2 уменьшилась, а шум по поводу развертывания русскими ракет среднего радиуса действия SS-20 в Европе усилился, американцы же, успешно продвигались в направлении - убедить их европейских союзников позволить развертывание соответствующих ракет - Першинг II.

Более существенным было, конечно, то что американцы хотели бы взять реванш за поражение в Иране, откуда был изгнан их ближайший союзник - шах. Они могли бы рассматривать Афганистан как некую замену Ирана в качестве базы откуда можно угрожать Советскому Союзу? Разве они не двинуться в Афганистан, если бы Советы ушли оттуда? Они послали ударную авианосную группу в Западный Индийский океан, якобы на случай больших проблем в Иране; но разве боевые корабли не могли бы быть одинаково полезными и для дальнейших американских планов в Афганистане? Русские, конечно, не знали, что американцы рассматривали вопрос поддержки афганского восстание против коммунистов задолго до мятежа в Герате.

Логика холодной войны означала, что они обязаны реагировать на американцев, которые углубляются в их чувствительное южное подбрюшье, точно так же, как реагировали американцы, когда русские разместили наступательные ракеты на Кубе. Русские не могли оставить Афганистан, точно также, как американцы не считали возможным оставить Вьетнам в 1950-60-х годах. Эти болезненные параллели совсем не облегчали положение российских лидеров, они должны были принимать решение в ситуации, которая рисковала закончиться очень плохо, независимо от того что они решат или сделают.

Читали: 1179