Вторая отечественная война, или Возможно ли примирение памятей

Термин «отечественная» не может быть применяемым для современной Украины... Употребление не научного, а политико-идеологического названия для обозначения Второй мировой войны выкидывает нас из мирового контекста и привязывает к старой сталинской доктрине. Упорное продвижение этого названия никогда не будет способствовать преодолению крупнейшей внутренней проблемы украинского общества - примирению различных памятей.

Этой статьёй ZAXID.NET продолжает серию публикаций украинских и иностранных историков и политологов, посвящённых шестьдесят пятой годовщине окончания II Мировой войны. В рамках серии была опубликована статья профессора Ярослава Грицака «История с глянцем и без глянца».

Выделение и празднование исторических дат, а особенно давно минувших событий, после которых выросли целые новые поколения, всегда заставляет задуматься над природой их живучести. Забегая вперёд, скажу, что большинство ритуалов, праздников и памятных дат не просто так происходят в обществе, и не только потому, что общество всегда хочет «помнить» о подвиге или о жертвах. Историческая память нужна обществу как своего рода маячки для развития актуальной идентичности. Придуманные в своё время кем-то церемониалы чествований служат правящей элите средством массовой мобилизации, созданием в коллективе чувства сопричастности, а говоря грубо, служат для преобразования истории из академической науки в прикладную вещь. Провластные идеологи выстраивают прямые линии в прошлое, отбирают необходимый материал и нанизывают на вереницу «правильной» истории. Так создаётся доминирующий исторический канон. По арсеналам отобранных для потребления исторических фактов можно не столько узнать о прошлом, сколько об идейной платформе системы, которая его сформировала.

О том, что большинство исторических событий имеет современное политическое основание, не дают усомниться последние процессы на Украине. Изменение политической власти и приближение юбилейной даты окончания Второй мировой войны в Европе спровоцировали целую волну дискуссий о правомерности возврата термина «Великая отечественная война». Казалось бы, что в XXI веке такие дискуссии должны вестись только в среде историков, а для общества, из-за временной отдалённости, должны окончательно потерять свою актуальность. Однако партийно-политическая борьба продолжается и на этом фронте. Россия как правопреемница СССР и в дальнейшем продолжает эксплуатировать сталинский канон «Великой Победы» в Великой отечественной войне, используя его для маркировки территории своего влияния. Подтверждением этому может быть приобщение россиянами к списку государств, где день победы является выходным (Азербайджан, Беларусь, Армения, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Россия, Узбекистан, Украина), ещё двух непризнанных квазидержав: Абхазии и Южной Осетии. Новый список «государств-победителей», без Грузии и государств Балтии, определяет скорее современные границы зоны влияния России, чем отношение ко дню победы над фашизмом в Европе.

«День Победы в Великой отечественной войне» обретает в наше время новое политическое дыхание. С учётом причинно-следственных связей, такое возрождение сталинской интерпретации войны и победы должно быть кому-то очень необходимо - уже сейчас. Тезис о «великой победе» является очень выгодным для современных творцов разных внешнеполитических стратегий. Используя её, можно довольно легко превратить в изгоя в европейских салонах власти государство, которое чуть ли не более всего пострадало во Второй мировой войне, ставя знак равенства между антисталинским движением и коллаборационизмом с нацистами. Благо государственные лидеры Украины давали слишком много оснований для этого своей неуклюжей исторической политикой. Теперь чаши весов качнулись в другую сторону, новый министр науки и образования Украины категорически заявляет о намерении вернуть в учебники термин «Великая отечественная война», полностью солидаризируясь с её сталинской интерпретацией.

Сталинский канон является достаточно лаконичным и живучим. Он позволяет легко побеждать оппонентов в дискуссиях, прежде всего потому, что прикрывается риторикой об «отечественном», то есть всенародном характере войны и её «священной» сущности и, таким образом, и справедливости. Однако сталинскую интерпретацию победы в наше время нужно подвергнуть серьёзной морально-этической ревизии. Это очень тонкая материя и чрезвычайно деликатная тема, потому что всегда есть угроза подвергнуться справедливой критике за попытки реабилитировать нацизм или оправдать действия союзников Гитлера. Без сомнения, должен оставаться факт победы антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, факт уничтожения фашизма и национал-социализма. Героическая стать народа и его подвиг заслуживают вечную память и почтение. Это почтение и уважение не должны быть тождественны воспеванию торжества советского оружия и особенно советского общественного строя, это должна быть память о миллионах загубленных жизней. Следовательно, сталинская стратегия и тактика ведения войны, а особенно его трактовка своих сограждан как «пушечного мяса» должны быть навсегда осуждены в нашем обществе.

Пропаганда сталинского варианта «победы» очень многое говорит о самих пропагандистах. Прежде всего, это солидаризация со сталинскими тоталитарными методами правления. Это замалчивание или искажение роли государств антигитлеровской коалиции в победе над нацизмом. Это продолжение сталинского тезиса о том, что советская социалистическая система победила фашизм и, следовательно, вера в эффективность советской модели организации общества и экономики должна оставаться незыблемой. Это оправдание террора как метода успешной мобилизации общества в войне. Для украинцев это означает также автоматическое отрицание антикоммунистического движения за независимость Украины. Согласиться со сталинской «победой» значит «не заметить» советской оккупации Восточной Европы, где после победы над фашизмом, вопреки воле освобождённых народов, были установлены просоветские коммунистические режимы.

Сталинский вариант интерпретации Второй мировой войны формировался в течение длительного времени: что-то прибавлялось, что-то вычиталось, множество событий и явлений перетерпело коренную новую интерпретацию. Начнём с термина «отечественная». Впервые такое определение употребил И. Сталин в радиообращении к советскому народу 3 июля 1941-го года. Ещё некоторое время оно употреблялось как журналистский приём и как синоним к словам «всенародная», «справедливая», «священная». Формально этот термин был закреплён с введением награды «Орден Отечественной войны» в мае 1942-го года. Понеся чувствительные потери в людских и территориальных ресурсах, советские идеологи задумались над новыми мобилизационными лозунгами. Наиболее подходящей в то время выглядела аналогия с «Отечественной войной 1812-го года». Событие было значительно удалённым во времени, и сходства были достаточно однозначными. Для советской системы Первая мировая война совсем не представлялась как образец для подражания. Во-первых: через свой «царский» империалистический характер. Во-вторых: из-за невозможности использования лозунгов своих предшественников: «За веру, царя и Отечество!»

Война русского народа в 1812-ом стала отечественной из-за слабости и отсталости организации регулярного русского войска. Во время этой войны высокая аристократия впервые обратилась к бесправным «мужикам» за помощью. Тёмный и невежественный русский простолюдин даже не догадывался, что император Наполеон несёт с собой серьёзную общественную модернизацию, которая, возможно, привела бы их к раскрепощению. Российское командование сразу начало использовать испанскую тактику борьбы, избегая больших сражений, войско организованно отступало вглубь России. По дороге сжигались почти все населённые пункты, уничтожался провиант, без оглядки на то, за счёт чего же должен выживать дальше тот простой «русский народ». Здесь можно увидеть полную аналогию со сталинским методом ведения войны в 1941 году. Сталин призвал к проведению тактики «выжженной земли», согласно которой люди, остававшиеся на оккупированной территории, переставали существовать для советского режима. Фабрики и заводы взрывали, продовольственные склады сжигали, даже воду отравляли, чтобы ничего не досталось врагу. К слову, то, что не успели уничтожить при отступлении, пытались потом разрушить советские диверсанты. Например, одной из таких диверсанток была воспетая в советских учебниках Зоя Космодемьянская, которую на самом деле схватили не немцы, а обычные россияне, потому что её задачей был поджог крестьянских домов. Потеря жилья в трескучие морозы могла равняться холодной смерти.

В начале войны 1812 года император Александр I, чтобы избежать армейских потерь, поскольку ценил только войско, заявил, что готов отступать до самой Камчатки, и ни на какой мир не согласится с Наполеоном, что перед этим сделало множество европейских правителей. При этом он добавил: «За нас будут воевать наш климат и наша зима». Забыл только упомянуть про ещё некоторые «преимущества» - отсутствие дорог и бедность народа. Впервые о «всенародной» борьбе заговорили после захвата французами Смоленска и почти его полного сожжения. Вступление в войну русского простонародья значительно усложнило поставки наполеоновских армий. Многие из низших сословий записались в ополчение. Они не имели оружия, а потому получили для борьбы лишь пики. Именно здесь просматривается следующая разница между сталинской моралью и позицией Кутузова. Последний отказался использовать ополчения как «пушечное мясо». Зато Сталин с лёгкостью посылал на немецкие танки почти безоружных людей, которые месивом из своих тел должны были остановить нацистскую бронетехнику. Были и другие отличия. Кутузов пошёл на сдачу врагу Москвы и даже согласился на её поджог. Этот тактический ход кардинально отразился на картине дальнейших военных действий. Он фактически заставил французов начать поиск путей к перемирию. Несмотря на то, что участником войны стала российская чернь, всё же будущая судьба решалась на переговорах аристократов. Фактически не выиграв почти ни одной битвы, Россия победила Наполеона бездорожьем, зимой и голодом.

Пытаясь придать войне характер отечественной, Сталин, в отличие от императорских русских полководцев, заставлял свои армии сражаться за каждый метр своей территории. Пресловутый приказ «Ни шагу назад» и «заградотряды» впридачу стоили жизни, без преувеличения, сотням тысяч бойцов. Эти смерти нельзя никогда оправдать особенностями ни стратегического, ни тактического планирования, а ко всему прочему именно этот приказ и лишил командиров возможности применять какую-либо военную тактику. Сталин понял, что крайне необходимо изменить характер войны, то есть она должна была стать всенародной, а значит, тотальной. Необходимо было вести войну так, чтобы ни у кого не осталось возможности оставаться нейтральным, чтобы нейтралитет однозначно вёл к смерти.

К 1942-му году советскому командованию стало ясно, что одними террором, принуждением и трескучими коммунистическими лозунгами им не удастся поднять «весь советский народ» на «священную» войну с врагом. Тогда впервые были задействованы несоветские факторы народной мобилизации. В ход были пущена недопустимая ранее христианская риторика. Известно, что в СССР после смерти патриарха Тихона в 1925-ом году Русская православная церковь почти прекратила существование. «Обновленцы»- коллаборанты почти выпихнули старую православную иерархию на край общественной жизни, а заместитель местоблюстителя, митрополит Сергий во всём прислушался к воле советской власти. На встрече со Сталиным в сентябре 1943-го года было принято решение о восстановлении Московского патриархата РПЦ. Сталин, который фактически уничтожил русскую церковь, вынужден был просить её о поддержке. Следовательно, коммунистическая идеология так и не смогла до конца заменить гражданам веры в Бога, а мифический советский народ как историческая общность не всегда воспринимал сталинское отечество таким, которое надо защищать до последней капли крови.

После восстановления патриархата употребление для обозначения войны слова «священная» приобрело новое сакральное значение. Здесь опять просматривается чёткая аналогия с событиями 1812-го года. 30 августа 1812-го император Александр I издал Манифест «Декабря 25 день Рождества Христова да будет отныне и днём благодарственная празднества под Наименование Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа и Воспоминание избавления церкви и Державы Российские от Нашествия галловая и с ними двадесяты язык». По иронии судьбы, празднование Рождества в России отмечалось как день победы вплоть до 1917-го года, то есть до прихода к власти большевиков. Значит, в историческом сознании гражданина Российской империи Рождество должно ассоциироваться с победой над иностранным врагом и стать символом победы православной веры над европейскими иноверцами.

Все эти определения и тактические приёмы были применены Сталиным ещё во время Второй мировой войны, но не менее интересны «соображения» советских идеологов позднего времени, почему в историческом сознании советских граждан Вторая мировая война должна запомниться исключительно как отечественная. Для остального мира остаются актуальными менее эмоциональные названия, такие как «Восточный фронт Второй мировой войны» и «Немецко-советская война». Только на постсоветском пространстве осталось в употреблении название «Великая отечественная война». Советские пропагандисты за этой формулировкой пытались скрыть факт вступления СССР в войну ещё в 1939-м году, когда Сталин и Гитлер были надёжными союзниками. Когда СССР воевал с Финляндией, когда, напав на Польшу, нацистская Германия и коммунистический Советский Союз делили между собой её территорию. Называя войну «великой отечественной», советские историки пытались показать величие и монолитность «советского народа», торжество наднациональной социалистической идентичности. За формулировкой «всенародная» должен был скрываться истинный характер этой войны. А именно то, что победа была добыта не благодаря военному таланту советских полководцев или исключительно хорошему техническому оснащению, а ценой миллионов человеческих жизней. Советская пропагандистская машина работала на то, чтобы представить победу над фашизмом как триумф коммунистической общественной системы, советского мировоззрения.

Российский либерал Гавриил Попов утверждает, что «отечественная» война должна была бы закончиться примерно в 1944-м году где-то на старой советской границе. Отчасти господин Попов прав, а именно в «отечественной» части интерпретации Второй мировой войны. Он даже цитирует Кутузова по роману Льва Толстого «Война и мир», где тот говорит, что отечественная война должна закончиться на границе России. В случае первой отечественной войны так и было, потому что дальнейшие военные действия назывались зарубежными походами. В случае второй отечественной войны границы «отечества» продвинули так далеко, как далеко удалось насадить марионеточные коммунистические режимы.

Память о Великой отечественной войне как эксклюзивная память о военном и политическом таланте Сталина опасна индоктринацией (англ. indoctrination от лат. in — внутрь и doktrina — учение, теория, доктрина) — передача фундаментальных положений системы верований. Индоктринация населения – насыщение определенным, угодным и выгодным правительству или политической организации содержанием массового сознания населения страны в социальном, идеологическом, политическом и психологическом планах в форме системы убеждений, образов, установок, стереотипов – прим. ред.) современного общества. Она категорически исключает другую, не- или антисталинскую память: национальные движения народов Балтии, движение сопротивления на Западной Украине, миллионы жертв советских репрессий и Голодомора и даже бывших советских военных, выступивших против советского режима в форме дальнейшего сотрудничества с нацистами. Как бы не пытались новейшие идеологи сузить круг предателей и коллаборационистов, но число в полтора миллиона человек заставляет мыслящего человека задуматься, что не так было с той «советской родиной», если люди пошли на крайний шаг - перешли на сторону заклятого врага.

Термин «отечественная» не может быть применим для современной Украины не только с учётом вышенаписанного. А прежде всего потому, что для населения семи теперешних западных областей Советский Союз никогда не был родиной. Они стали его гражданами не по своей воле, не присягали ему на верность. Они боролись за своё независимое государство, в том числе и против советского режима. Употребление не научного, а политико-идеологического названия для обозначения Второй мировой войны выкидывает нас из мирового контекста и привязывает к старой сталинской доктрине. Упорное продвижение этого названия никогда не будет способствовать преодолению крупнейшей внутренней проблемы украинского общества - примирению различных памятей.

И ещё о следующем. С «большой победой в Великой отечественной войне» время от времени постоянно происходили какие-то метаморфозы. Почему-то с 1947-го по 1965-й год 9 мая было обычным рабочим днём. Выходным сделали его во времена Л. Брежнева, в тот же юбилейный год состоялся первый послевоенный парад. Возникает закономерный вопрос: а в предыдущие годы это не было датой «великой Победы»? Парады не проводились и в период с 1991-го по 1995-й год. Настоящее нагнетание эмоций началось с 2005-го года, а в 2008 году состоялся торжественный парад с участием войска и авиации. Теперь готовится новое грандиозное шоу, на котором девяностолетние ветераны снова не будут в центре внимания. Дорогое зрелище будет происходить ради нескольких высокопоставленных зрителей. История продолжается, потому что народ для сторонников «всенародной» войны никогда ничего не стоил.