Ледяной сон
фотография. ЭПА/ПАП/Onet.pl
В селе Бодачово возле Замостья на прошлой неделе замёрз 51-летний мужчина. Сто тридцать шестой поляк, умерший этой зимой из-за переохлаждения.
Мечислав Й., житель деревни Х. под Краковом, замёрз во время наиболее жестокой волны морозов этой зимой, в ночь с субботы на воскресенье 20 декабря. Он стал, может быть, пятидесятой или шестидесятой жертвой морозов. В полицейских протоколах в рубрике „состояние” поставили вопросительный знак, но о Мечиславе можно смело сказать: он - жертва водки. Так, по крайней мере, говорят в деревне. Метек не трезвел никогда: если не было у него денег на водку, пил самогон собственной работы. Мать умершего, которой немногим больше сорока, резвая старушка, ковыляющая вокруг дома с клюкой, в ту субботу ещё успела увидеть сына. Он пришёл после обеда, поздоровался, напилил дров в сарае циркулярной пилой, и пошёл. Что люди в Польше замерзают, мать Мечислава знала хорошо: накануне в соседней деревне нашли возле доме мёртвого человека. По телевизору тоже трубили о жертвах - но о бездомных. А у Метека ведь был ведь дом, и было что в горшок положить.
Вечером он пришёл к В., к приятелю, живущему на другом конце деревушки. Пьяный. Попросил сигарету, закурил и исчез. Зачем ночью он вернулся и лёг на холодное крыльцо деревянной хаты?
«Может быть, он хотел ещё сигарету?» – раздумывает В.
Мужчина держит на руках ребёнка и указывает на помещение с деревянной дверью. Когда в воскресенье утром он вышел на крыльцо, Метек был уже застывшим. «Приехали даже с телевидения, но мне не хотелось говорить», – рассказывает В. со слезами на глазах.
Смерть за один час
Среди более чем ста жертв польских морозов - мужчины и, реже – женщины, молодые и старые, бездомные и с пропиской. Если искать общий знаменатель для большинства жертв, это будет именно алкоголь, который – вопреки народной мудрости – способствует переохлаждению организма. Мечиславу Й., пьяному, спящему на крыльце в пятнадцатиградусный мороз, не нужно было всей ночи для того, чтобы замёрзнуть.
Доктор наук Яцек Лизонь, хирург, преподаватель факультета медицины катастроф и скорой помощи Медицинской коллегии (Collegium Medicum) Ягеллонского университета, говорит: «Алкоголь расширяет кровеносные сосуды кожи, из-за чего организм быстрее теряет тепло. Трудно сказать, как быстро человек замерзает, потому что это зависит от температуры воздуха, общего состояния организма и других факторов. Но иногда хватает даже часа».
Как говорит Лизонь, в первой фазе гипотермии температура тела понижается до 35 градусов Цельсия. Во второй фазе добавляется озноб, отвердение мышц, а температура достигает 28-30 градусов. Тогда жертва уже не в состоянии помочь себе, потому что появляется нарушение сознания. Критический этап – это слабо ощущаемый пульс, замедленное дыхание и полная потеря сознания.
Поляки с постоянным местом жительства, как Мечислав Й. из-под Кракова, замерзают всё чаще. В Малопольше, где только за последние две недели декабря из-за переохлаждения умерло 11 человек (бесславный рекорд Польши за этот период), большинство жертв - это именно владельцы домов и квартир. Так было с молодым мужчиной из Гронкова, который в самый сильный декабрьский мороз вышел к овцам и замёрз в нескольких сотнях метрах от избушки. Или с пятидесятилетним мужчиной из Крыницы-Здруй (дорога перед домом) или с 48- летним из Рожновой недалеко от Велички (на ступеньках дома).
Из более чем ста жертв большая часть, 91 человек, замёрзли во второй половине декабря. Кроме малопольского воеводства, наиболее трагический урожай зима собрала в Силезии. Это, как говорят полицейские, постоянный элемент ежегодной статистики: эффект холодного климата южной Польши.
Хотя статистика должна впечатлять, зима этого года по числу жертв мороза не отличается от других. За последнее восемь лет – это период, охваченный полицейскими рапортами – замёрзло насмерть почти 2 тысячи поляков. Оставшихся в живых жертв водки и мороза никто не учитывает. Это тысячи рассеянных по всей стране людей, лишённых после ампутаций пальцев, рук, ног.
Среди них есть бездомные. Хотя их число в Польше точно неизвестно, оценочные данные позволяют говорить о нескольких десятках тысяч. Многие из них даже в самые большие морозы не хотят слышать об убежищах и ночлежках.
Винный погреб с юга
Торунь, начало января. Температура - несколько градусов ниже нуля. Окраина города, красный бункер с надписью А14. Втиснутое в пригорок здание, окружённое снежными сугробами. Кругом лес, остатки прусских фортификаций, до ближайшей дороги несколько сот метров. Перед бункером на верёвке висит четыре пары замёрзших кальсон.
С порога нас приветствует пятидесятилетний Стефан: малорослый, исхудавший, с чёрными усиками. Вежливый, но с порога заметна менеджерская хватка: не может быть так, что журналисты на теме морозов заработают, а ему ничего с этого не причитается. В последнее время, когда самый большой холод пришёл, и люди мёрли на улицах, приехало телевидение. И что? Он даже десяти злотых не получил. Ну, так сегодня Стефан ставит вопрос чётко и честно: фифти-фифти. Уточняет – за рассказ и осмотр интерьера.
Вход в помещение защищает хлипкая, закрывающаяся на висячий замок фанерная дверь. Из сеней видно нескольких греющихся при свечах людей. Они пробили в стене дыру, из которой торчит металлическая труба, отводящая дым из печки. В ночлежку идти они даже не думают. «Я даром больше ничего не скажу», – теряет терпение Стефан и исчезает в помещении бункера.
42-летний Анджей ночует в каменном доме в торуньском Старом городе. «У меня такой патентик», – улыбаясь, Анджей обнажает чёрные пеньки передних зубов, «На самом верху есть чердак, я могу там спать до утра. Домофон, по условленному сигналу, открывает мне дружок по тюрьме. Холод почти как на улице, но не дует. Чтобы тепло было, я уже теперь делаю себе винный погреб». Анджей вынимает из кармана красной куртки бутылку и делает большой глоток: «Уже после обеда я под градусом, и тогда вечером мне тепло».
Во время морозов несколько десятков торуньских бездомных проводят ночи вне убежищ и ночлежек, несмотря на то, что мест хватало даже во время наиболее сильной волны холода. Только между 19 и 23 декабря в одном Куявско-Поморском воеводстве замёрзли пять человек.
И в Кракове, где число бездомных может превышать тысячу, многие не хотят и слышать о помощи, хотя во время самых больших морозов ночлежные дома отменяют соблюдаемое обычно требование насчёт трезвости.
Анджей, сорокалетний мужчина возле универсама «Теско» в краковском Прокоциме: извиняющийся клошар. Даже если кто-то не даст ему двух злотых, плохого слова не он не произнесёт. Только поклонится и скажет: „Доброго дня”. Январский вечер, минус десять градусов, но от мороза у него есть средство: как только он насобирает несколько злотых, входит внутрь магазина. То витрины осмотрит, то съест цыплёнка гриль и почаёвничает. Когда пробьёт 22.00, он пойдёт на остановку „тринадцатого” и доедет до „своего” дома на Бежанове. Внутри холод, но не так плохо, как снаружи.
На улицу он попал после того, как его обманул весь мир: брат коварно отнял квартиру, а жена – и говорить неохота. Один раз они были в Греции, она с греком загуляла, только он её и видел. В ночлежный дом он не пойдёт, потому что там мест нету. Информацию, что свободные кровати, однако, есть, он принимает с театральным удивлением. «Я однажды пошёл, но меня не впустили, потому что я был после одного пива». Анджей будто из рукава вытряхивает историю о плохих ночлежных домах: «Я потом стою под дверью, а туда двое в доску пьяные входят без всяких проблем. Я больше туда не пойду – качает он головой».
Обычное человеческое невезение
Как спасти жизнь бездомному, который не хочет помощи? Должно ли было этой зимой замёрзнуть почти сто сорок поляков?
На подобные вопросы пытались ответить эксперты, приглашённые Обществом помощи им. св. брата Альберта (организации, дающей приют тысячам бездомных по всей стране), разработав в 2008 г. рекомендации для общепольской модели помощи бездомным в зимний период. Выводы, адресованные всем заинтересованным организациям – от центров гминной социальной помощи, полиции и городской охраны, до неправительственных организаций – доныне не потеряли своей актуальности.
Хотя бы - предложение о сотрудничестве городской охраны, МОПС-ов (МОПС - городской центр социальной помощи -прим. переводчика) и неправительственных организаций: регулярные встречи, обмен информацией относительно скоплений бездомных, количества свободных мест для ночлега или совместные обходы заброшенных квартир. «Такое сотрудничество во многих городах не действует», – говорит Богдан Анищик, председатель Общества, - «Нет обычно и единого координатора, потому что все стороны боятся ответственности. В результате каждая из организаций действует по-своему».
Поэтому авторы рапорта пишут о „выгоде для локальных сообществ, где удалось скоординировать действия (...) в целях предупреждения замерзания, в виде, например, возможности выделения дополнительных средств на мероприятия, связанные с координацией”.
Очередное предложение - это организация воеводских инфолиний и стимулирование создания местных телефонов помощи. И, наконец, наиболее практическое предложение: создание так называемых ночлежных домов с низким порогом – с занижеными требованиями, хотя бы без запрета входа для нетрезвых – сегодня в больших городах таких помещений почти нет.
Богдан Анищик от себя добавляет очередной пункт: побольше работников на улицах, которые могли бы убеждать бездомных, чтобы они воспользовались помощью. «В Польше нет инвестиций в социальную помощь. Деньги тратятся на социальные выплаты, на бюрократию, но не на идеи о том, как решить проблемы. Работники, убеждающие бездомных принять помощь – это редкость в центрах социальной помощи».
Между тем такой работник - стритворкер - это намного больший шанс на то, чтобы уговорить бездомного принять помощь, чем плакат, приклеенный на трамвайной остановке.
***
Однако даже наиболее активный стритворкер и хорошо скоординированная помощь не уберегут многих потенциальных жертв от замерзания. Кто же убедит Анджея из торуньского Старого города, что ночлежный дом, с его регламентом и запретами – это лучше, чем чердак, на котором он годами прозябает и анестезирует себя дешёвым вином? Кто уговорит Анджея из краковского Бежанова, годами живущего в одиночестве, чтобы он бросил лестничную клетку ради приюта им. св. брата Альберта?
А Мечислав Й., замёрзший 19 декабря в деревне под Краковом? Никто к нему не подошёл, потому что у Метека был дом, а о социальной помощи он даже слышать не хотел. Бездетный, холостяк. Маляр, но к работе не рвался. Жители говорят, что всё равно он был удачливым, потому что по деревне не раз - мороз не мороз - ходил пьяным и через каждые несколько десятков метров падал на улице. Ну и что эти его «остановки», в конце концов, должны были плохо кончиться.
Ночью 20 декабря Метека настигло обычное человеческое невезение, говорит мужчина у здания деревенской пожарной охраны. Потому что с деревенской улицы его, сидящего на крыльце, никто не мог заметить, а друзья , семья В. за стеной уже давно спала.
С помощью Рафала Ляховича
Читали: 667
© 2001-2009 «Битрикс», «1С-Битрикс».