Двадцать лет после падения
Выбор, который сегодня стоит перед русскими, можно понять только в контексте событий, развернувшихся 20 лет назад. В игру вступают те же самые проблемы, а у власти находится поколение, которое было воспитано суровыми испытаниями тех лет. Руководство России пытается взвесить возможные варианты развития событий, чтобы найти верное решение.
20 лет назад пала Берлинская стена и начался развал восточноевропейской части Советской Империи. Кроме того, скоро будет уже 18 лет, как не стало самого СССР. В годовщину таких событий мало праздных размышлений о былом. Давайте лучше воспользуемся моментом, и сравним текущее состояние в России и во всём регионе с тем, как обстояли дела у тех, чью память мы сегодня чтим. Для этого нам следует заново рассмотреть причины падения Советской империи и оценить текущее положение тех сил, которые привели к этому коллапсу.
Два столпа, на которых зиждется Россия
Российская империя – обе её версии, и царская, и коммунистическая – была большим многонациональным образованием. Во времена широкой территориальной экспансии она простиралась до самого сердца Центральной Европы; в другое время империя была меньше. Но всегда в её составе были сильно различающиеся регионы, беспокойные, враждебно друг против друга настроенные. Увязывали империю воедино два фактора.
Первым была экономическая отсталость. Именно она выступала общей чертой составляющих империю частей, она же объединяла их общей целью. Никто из них не мог эффективно конкурировать с более динамичными экономическими системами Западной Европы и остального мира. Но каждая могла найти себе нишу внутри империи. Таким образом, экономические интересы связывали воедино все её части: им требовался протекционизм от интересов Запада и арена, на которой найдут защиту их собственные экономические интересы, какими бы мелкими они не были. Такую арену, такие возможности и предоставляла империя.
Второй фактор, объединявший империю – мощь органов государственной безопасности. Когда экономические интересы уже не могли удерживать её части вместе, поддержку оказывали органы. В большой империи, чья транспортная сеть и коммуникационные линии оставляли желать лучшего, единственным объединяющим учреждением были органы государственной безопасности. Так было и в царское время, и в период власти Советов. Их объединяющая функция состояла в том, что они занимались принуждением там, где мотивация экономическими интересами не работала. Система государственной безопасности была частью Российского государства с самой сложной организацией. Она получала ресурсы, которые были необходимы для контроля над империей, для докладов о её состоянии в Центр и для того, чтобы навязывать его решения с помощью террора. Хотя часто хватало уже того, что люди знали последствия их неповиновения.
Не удивительно, таким образом, что в начале 80х годов XX века первыми в СССР забили тревогу органы государственной безопасности – КГБ под руководством Юрия Андропова. Было ясно, что, во-первых, экономика страны всё дальше отставала от Запада, во-вторых, вся экономическая система работала настолько плохо, что не могла удовлетворить даже самые базовые потребности составляющих частей империи, что ставило под угрозу основную связующую силу СССР. Андропов считал, что усиление репрессий и страха, путь, выбранный в своё время Сталиным, не решит основные проблемы в стране. Таким образом, оба фактора, удерживавших вместе СССР, больше не действовали. Закрытая экономика становилась всё слабее, а органы государственной безопасности не могли удерживать советскую систему на плаву.
Тут важно вспомнить, что в России мощь нации отнюдь не идёт рука об руку со здоровой экономикой. Экономика этой страны никогда не функционировала как следует. Несмотря на это, её военная мощь всегда была непропорционально большой. Во время Второй мировой войны Советы сокрушили Вермахт несмотря на свою чрезвычайную слабость в экономическом плане. Позднее, во времена Холодной войны, они бросали вызов Соединённым Штатам, и иногда даже выигрывали, несмотря на несоизмеримо более отсталую экономику. Это стало возможным благодаря российским органам госбезопасности. Благодаря успешному контролю над населением, Россия могла выделять на нужды военной машины больше ресурсов экономики, чем другие страны. По сравнению с ними ей удавалось гораздо сильнее ограничивать свой народ. Таким образом, несмотря на экономическую слабость, Россия была важным игроком на международной арене. Благодаря этому, у неё оставалось место для самых неожиданных манёвров.
Авантюра Андропова
Андропов предложил стратегию, которую считал единственно возможной, несмотря на все её риски. Одной из её составляющих была значительная реструктуризация советской экономики для повышения эффективности. Вторая составляющая подразумевала под собой увеличение открытости, не только внутри страны (для стимулирования инноваций), но и в международных отношениях. Для проведения реструктуризации Советскому Союзу требовался иностранный капитал и инвестиции.
Андропов понимал, что пока СССР угрожает геополитическим интересам Запада, а, в особенности, США, эти страны не станут протягивать руку помощи, даже если это принесёт экономическую выгоду. Чтобы сработало «окно на Запад», СССР должен был значительно снизить напряжённость в Холодной войне. По сути, Советы должны были разменять геополитические интересы на экономические выгоды. Поскольку обеспечение экономических интересов было ключевым условием выживания Коммунистической партии, Андропов предлагал следовать примеру Владимира Ленина, который тоже когда-то принёс в жертву территорию, чтобы выиграть время. В Брест-Литовском мирном договоре, ставившем точку в российском участии в Первой мировой войне, Ленин уступил Германии большую территорию, чтобы дать своему режиму время укрепиться. Андропов предлагал то же самое.
Важно понимать, что Андропов был человеком Партии и чекистом – коммунистом и членом КГБ – до глубины души. Он не предлагал расформирование партии. Наоборот, он стремился сохранить её благодаря стратегическому отступлению на геополитическом фронте, которое позволило бы Советскому Союзу восстановить экономическое равновесие. Несомненно, он понимал, что реструктуризация и открытость страны могут оказать во время экономических трудностей огромное давление на режим, от которого он может и рухнуть. Определённо, Андропов считал, что риск стоил того.
После смерти Леонида Брежнева его место занял Андропов, после чего почти сразу заболел и умер. После него руководить страной стал Константин Черненко, но и он умер через год. Затем к власти пришёл Михаил Горбачёв – истинный наследник идей Андропова – который воплотил в жизнь обе составляющих стратегии своего предшественника. Он стремился к открытости, «гласности». Также он стремился к реструктуризации, «перестройке». Он обменял геополитические интересы, завоёванные кровью Красной Армии на экономические выгоды. Несмотря на свою репутацию на Западе, Горбачёв отнюдь не был либералом. На самом деле, он стремился сохранить Коммунистическую партию и был готов для этого провести реструктуризацию системы и сделать её более открытой.
Для обеспечения этого процесса приходилось уменьшать хватку органов госбезопасности, что немедленно выставило напоказ внутренние противоречия империи. Когда беспорядки в Восточной Германии поставили под угрозу контроль СССР над этой территорией, Горбачёву пришлось сделать стратегический выбор. Если бы он подавил восстание военной силой, он бы точно похоронил гласность и, возможно, перестройку. И тогда ему бы пришлось столкнуться с кризисом, который предсказал Андропов. Следуя принципу Ленина, Горбачёв решил принести в жертву территорию, чтобы выиграть время – он отступил из Восточной Германии, чтобы поддержать и укрепить свои экономические отношения с Западом.
После того, как Горбачёв сделал этот выбор, другие подобные решение не заставили себя ждать. Если не стоит защищать Германию, что же тогда надо защищать? Строго следуя этой стратегии, Горбачёв не вмешивался в развал восточноевропейской части империи. В конечном итоге решение Горбачёва в Германии привело к потере всего того, что Россия добилась по результатам Второй мировой. Но если от этого зависело сохранение режима, такую цену необходимо было заплатить.
Кризис
Причины кризиса были очень просты. Чтобы входящие в СССР республики не предпочитали экономическим отношениям с Россией торговлю с Западом, требовалась невероятно крупномасштабная реструктуризация. Осуществить её быстро было невозможно. Из-за того, что СССР теперь официально отходил от принципов закрытости от внешнего мира, для республик преимущества протекционизма их экономики от Запада сходили на «нет». А значит, исчезала и потребность в Советском Союзе. Орган государственной безопасности, КГБ, с самого начала продвигал гласность и перестройку, и сторонники реформ не собирались менять направленность своих действий и подавлять гласность. Но именно она потопила систему. Не сумев выиграть время для защиты партии, СССР взорвался. Империя развалилась на отдельные республики, даже части Российской Федерации, как казалось, скоро от неё отделятся.
События, которые последовали за этим, казались либерализацией только представителям Запада. Легко спутать коллапс с либерализацией, поскольку и в том, и в другом случае страна становится более открытой. Но группа стран бывшего Советского Союза (БСС) не становилась либеральнее, она терпела крах по всем фронтам. В административном плане осталась КГБ, но теперь перед ней не было цели. КГБ являлась самой сложной частью советской системы и в ней работали самые лучшие и умные люди. Когда разворачивалась приватизация, не отягощённая прозрачными правилами или принципами, знания о том, как её лучше использовать были только у членов КГБ. Поодиночке или в составе группировок они выстраивали такие структуры и взаимоотношения, чтобы получить максимум выгоды от приватизации. В результате этого сформировались группировки, доминировавшие на территории БСС и в 90-х годах и до сегодняшнего дня. Неправильно было бы называть это организованной преступностью, ведь в России царило беззаконие. Более того, первыми извлекать прибыль из творившегося в стране хаоса начали именно органы правопорядка. Появилась тесная связь между организованной преступностью, деловыми кругами и КГБ, которые иногда и вовсе сливались в одно целое.
Для большинства россиян 90-е были периодом огромных потрясений. Произошло крушение экономики. Во всех бывших республиках СССР собственность присваивалась за счёт систематического грабежа, при этом компании Запада стремительно выходили на российский рынок, заключая сделки на невероятно выгодных условиях. Новые экономические интересы распространялись за пределы границ недавно образованных стран (тут стоит вспомнить, что границы между советскими республиками были весьма реальны). Финансовые картели, получавшие названия по имени олигарха, который, предположительно, их контролировал (на самом деле схемы контроля были сложнее; многие олигархи были всего лишь ширмой для гораздо более влиятельных и осмотрительных фигур) распространялись за пределы стран, в которых они образовались. Эффективнее всего это получалось у российских картелей.
Если бы Запад – а особенно США – захотели окончательно расправиться с Россией, лучшего времени было не найти. Правительство было неэффективно, бедность находилась на невероятно высоком уровне, в армии царила разруха, а в КГБ шла гражданская война за собственность. Для того, чтобы поставить крест на России было вполне достаточно лёгкого давления.
Однако администрации Буша и Клинтона приняли стратегическое решение относиться к России как к преемнице СССР и не стали дальше дестабилизировать обстановку в стране. Вашингтон проявил агрессию, расширяя НАТО, но попытку развалить Российскую Федерацию он по нескольким причинном не предпринял. Во-первых, США опасались того, что ядерное оружие попадёт в руки группировок, представляющих опасность. Во-вторых, они и подумать не могли, что Россия сможет когда-либо восстановить жизнеспособность. И в-третьих, Вашингтон полагал, что даже если Россия когда-нибудь станет жизнеспособной страной, её формой правления будет либеральная демократия. (В умах американцев прочно укрепилась мысль о том, что страна с либеральной демократией не может быть угрозой для другой страны с либеральной демократией). Фактически, в своей логике администрация Клинтона опиралась на то, что впоследствии назовут доктриной неоконсерватизма.
Перегруппировка России и повторение кризиса
Сердцем России были органы государственной безопасности. КГБ – переименованный в ФСБ после распада СССР – остался единственной жизнеспособной частью российского государства безотносительно того, удерживал ли он страну вместе или разваливал на части. Поэтому логично, что когда встала жизненная необходимость прекратить хаос, этой проблемой занялась ФСБ. Силой, призванной централизовать Россию, выступил Владимир Путин, который проходил обучение в КГБ во время правления Андропова, а затем участвовал в приватизационной лихорадке в Санкт-Петербурге. ФСБ осознала, что Российскую Федерацию ожидал коллапс, притом, что сама служба, пока её оперативники боролись друг с другом в ходе приватизации, выпустила из рук слишком много власти.
Путин намеревался укрепить позиции России двумя путями. Во-первых, он направил свои усилия на восстановление государственных органов Центра. Во-вторых, он стремился забрать власть у тех олигархов, которые противостояли центральной власти. Такой процесс не мог произойти за один день, требовалась огромная осторожность, чтобы ФСБ опять не распалась на части, но Путин - человек осторожный и терпеливый.
Путин понял, что авантюра Андропова провалилась с треском. Кроме того, он знал, что нельзя было так просто повернуть процесс вспять; к СССР уже было не вернуться. В то же время, можно было вернуться к его базовым принципам. Прежде всего, можно было создать региональный союз, который объединяла бы экономическая слабость его членов и желание воспользоваться преимуществами от сотрудничества в сфере природных ресурсов. Кроме того, уже существовал наднациональный разведывательный орган, который мог бы стабилизировать регион и создать инфраструктуру для военной мощи. И, наконец, следовало отказаться от политики размена геополитических интересов на финансовые выгоды от Запада. По мнению как Путина, так и обычного россиянина, от финансовых выгод, предоставленных Западом было больше вреда, чем пользы.
К 2008 году, в котором Россия победила в войне союзника США, Грузию, процесс восстановления Россией своих претензий на место в мире пошёл полным ходом. И тогда разразился финансовый кризис, которому сопутствовало резкое изменение цен на энергоресурсы. Снова появилась диспропорция между политико-военными амбициями России, её способностью вести вооружённые действия и структурой экономики. Перед русскими опять встала классическая проблема: если они отступятся от геополитических интересов, само существование их страны будет под угрозой. Но если они будут следовать этим интересом, им потребуется военная мощь, способная взять на себя такую задачу. Увеличение размера вооружённых сил вызовет недовольство народа – ресурсы будут перенаправлены от народного потребления к военному производству. А сделать это можно только - увеличивая власть государства и органов госбезопасности, чтобы держать под контролем недовольство людей. И всё равно, оставался риск, что пропасть между военной и экономической мощью увеличится, и репрессии тут уже не помогут. Этот риск вернул страну в ситуацию, которая появилась в 70-х, требовала действий в 80-х и принесла в страну хаос в 90-х годах.
Выбор, который сегодня стоит перед русскими можно понять только в контексте событий, развернувшихся 20 лет назад. В игру вступают те же самые проблемы, а у власти находится поколение, которое было воспитано суровыми испытаниями тех лет. Руководство России пытается взвесить возможные варианты развития событий, чтобы найти верное решение. Разменять национальную безопасность на обещанные экономические преимущества оно не может – эти преимущества могут и не появиться, либо ими не получится воспользоваться. И просто использовать органы безопасности для того, чтобы управлять увеличившимися военными расходами оно тоже не может – всему есть свои пределы.
Как и поколение назад, Россия стоит перед трудным выбором между тем, что нужно делать для краткосрочного выживания и тем, что делать нельзя для долгосрочного. Для России нет решения на все случаи жизни, именно поэтому её поведение на мировой арене столь непредсказуемо. Ближе всего к идеальному решению своей стратегической проблемы Россия приблизилась во времена правления Ивана Грозного и Сталина, но и тогда она не продержалась дольше одного поколения.
Западу следует понять, что Россия никогда не будет в мире сама с собой и, тем самым, её отношения с внешним миром будут снова и снова меняться, причём, спонтанно. 20 лет назад мы стали свидетелями значительных изменений, но силы, которые привели к этим изменениям, тихо формировались целое поколение. Ещё одно поколение после тех событий ушло на попытки собрать воедино кусочки разлетевшейся системы. Но в России любое решение является не более чем прелюдией к новой проблеме – это неотъемлемая часть российской реальности.
Джордж Фридман (англ. George Friedman) — американский политолог, основатель и директор частной разведывательно-аналитической организации «Стратфор», тесно связанной с спецслужбами и администрацией США. Его политический курс характеризуют прежде всего антисоветизм и антикоммунизм - прим ред .
Читали: 519
© 2001-2009 «Битрикс», «1С-Битрикс».