Непередаваемые прелести Советской Прибалтики. Глава вторая

Погода за это время уже основательно испортилась – в кронах сосен почти беспрерывно шумело, а стволы начали поскрипывать, как корабельные мачты. Но я молчал. Видно было, что у этого отличного парня из Сибири, офицера и командира, каких поискать, полный разлад в душе. И что это его гложет. Долго… Муторно… Вдруг он решительно полез за сигаретами, прикурил, забыв предложить мне, и зло заговорил:

- А слышится в них «Вессель» этот. Слышится! Сплачиваются они… Зачем? Против кого? Ясно зачем. Ты что ж думаешь? Что я, после того, что тебе тут наговорил, присягу забыл?!! Не-е-ет..! Я – чекист-закордонник. Погранец. «Мухтар». Цепной пёс режима, если хочешь, и дело своё туго знаю. Вот и получается, что я тут нужен. Ты нужен. И такие, как мы – во, как нужны!!! – Лёха резанул себя большим пальцем по кадыку, - Потому что, такие же, как мы, тут накосорезили, всех вокруг против себя восстановив, а теперь уж делать нечего, кроме как в вертухаи подаваться. А здесь ведь, кроме нас с тобой, и простые русские люди живут. Гражданские… И поначалу, видать, хотели жить, как все… С соседями ладить – дружить, да друг к дружке в гости ходить. И ходили. И на Лиго эту чёртову тоже ходили. За компанию… А пьяные ж все. А обиды-то старые по пьяному делу – ох, как всплывают..! Раньше молодёжь местная на Лиго с кнутами ходила. С пастушьими… И не попрёшь – непременный атрибут народного костюма..! Запоротых находили. Наших. И женщин. И… Смотреть страшно. Подкорректировали в Москве мудрую национальную политику – поотымали хлысты… А народ же в лес идёт – костры жечь, сырок порезать… И без ножа? А как его запретишь, кухонный-то? В общем, не знаю, как в городах, а чуть место поглуше, так сидит русский народ на Лиго эту по домам да квартирам, да за семью запорами. Или как мы вон – по воинским частям да запретным зонам. И это зде-е-есь – в се-се-сере родном, как твой Алик говорит… И не делает никто толком ничего – бытовуха на почве пьянства. Чё с ней поделаешь-то..?

- Да какая ж бытовуха, Лёш..?!!

- Бытовуха, Серёг, бытовуха… Хулиганство! Ты, что ли, под это дело национальную неприязнь подведёшь? А погоны не жалко? В Москве этого слушать не хотят, и там разговор короткий – комиссий одну за другой, с широкими полномочиями… Следствия возобновлять? Пересуживать? Хрен тебе – карать!!! Карать за то, что мы тут, на местах, головы садовые, вместе с местными парторганизациями и администрациями, мудрую национальную политику партии так извратили, что её теперь, верную на все времена, и не узнать вовсе..! Так что истинное-то положение вещей хрен кто когда кому и доложит – кто за кресло трясётся, кто за погоны, кто элементарно за семью, детей – понять людей можно..!

- Так ты, Лёш, нас специально сюда затащил, да? От лишних неприятностей?

- Да, специально. Тем более, что вы вообще святыми оказались – и не догадывались даже, что они вам грозить могут.

- Да уехали б мы к вечеру, и…

- Куда?!! Из Латвии в Латвию? Там, в Лепае что – другая хрень?, - опять «по-местному» произнёс Лёха, к чему я уже начал привыкать, - Или я шальным лейтенантом не был?

- Старшим… Старшим лейтенантом, - машинально поправил я.

- Ах, извините, господин поручик...! Ничего, что сижу? – без тени юмора проговорил Лёха, и продолжил, - Прибывает офицер в часть… Молодой, здоровый парень. Формально, по календарю – под выходной прибывает. Он что, в расположение попрётся? Не смеши..! Сбросили б вы с Аликом пожитки где-нибудь, «по штату» переоделись, да и намылились бы… В «Юру», скажем… Или в «Каю». Там – вмазали. И не напиток «Байкал» - чё покрепче… А лето, Прибалтика – гормон играет. Баб бы склеили. Вам их вести некуда. А они – местные оказались..! Вот пруха-то – стало быть, продолжение будет! И рассказывали бы они вам до закрытия, какой у них сегодня весёлый и светлый праздник. И потащили бы вас с собой. Без задней мысли, так – вечер продолжить… А вы бы, как бараны, и попёрлись – вам этот праздник по барабану, вам лишь бы на половое довольствие встать! А в парке лепайском, в дюнах – и пива море, и весело… Глядь – и девки ваши уже голяком у берега плещутся. Но это вам казалось, что они – ваши… Тут ещё и город весь. Кто такие, хоть и «по гражданке», вы б не скрывали. Да и скрывали бы – говорите ж по-русски только..! И не прибыли бы два старших лейтенанта флота в расположение ни в выходной и ни в будни. И вообще бы уже никогда не прибыли - никуда… А то, что вас бы, от греха, лепайская комендатура свинтила бы, шансов мало. А и свинтила бы – это ж залёт..! Оно вам надо? Да и уютнее у меня, чем в комендатуре-то. В камере… А? – и Лёха снова подмигнул. Но отнюдь не весело.

- Нет, Лёш, сейчас уже ясно всё… И спасибо тебе. Огромное… Но, положим, раскололи нас. И что, на офицера руку поднимут? На державного, казённого..? При погонах?

- В прошлом году… На Лиго, кстати… Повесили в этом самом лепайском парке плакат. На эстраде-ракушке повесили. «К 64-ёхлетию Великого Октября – 64 трупа оккупантов!». Три дня висел. Почти… Высоко, говорят – снять, мол, сложно.

- И что?

- И ничего…

- Не выполнили, значит?

- Не выполнили. Но счёт открыли. И не футбольный… Очень даже хоккейный счёт получился – семеро. Все – военнослужащие… Вот и в дивизионе том, куда вы путь держите, матрос пропал… Из увольнения не вернулся. Поначалу думали, на бабе завис. Ждали-ждали – нет его. Гарнизон перетрясли – патрули там, розыскные мероприятия… Нету. Решили – до дому подался. Запрос по месту жительства, с родственниками плотно поработали. Не объявлялся… Ну, рано или поздно, объявится - записали в дезертиры, да во всесоюзный розыск подали. А в ноябре, аккурат к этой самой 64-ой годовщине, приходит в дивизион посылка. Бандеролька. На имя начпо. А в ней – лицо его. Матроса этого.

- Как..? Как лицо?!!

- Ну-у-у… Кожа с лица. На деревянную чушку натянутая. Аккуратно так… На гвоздиках. А он здесь вообще никаким боком – куда призвали, там и служил. И не в комендантском взводе даже - рядовой матрос с рембата дивизиона строящихся и ремонтирующихся кораблей…

Я был ошарашен. Раздавлен просто. Едва верилось… Но смысла Алексею врать не было никакого.

- И… И… что? – я мгновенно охрип.

- А ничего. Результатов следствия не доводили пока. Да и есть ли они, результаты-то эти..? Так что, Серёг, с месячишко тут на юрмальских пляжах проваляться и жить… А, тем паче, служить – это, как говорится, две большие разницы.

- Это в прошлом году было. А в позапрошлом, - продолжил Лёха, закуривая, и уже не забыв угостить и меня, - психическая атака приключилась. Как в «Чапаеве»… Видел? Во-во… Здесь, у меня, - он махнул сигаретой в сторону огоньков, - Не знаю, с чего уж они там завелись, но под утро уже, позже четырёх, поднялось человек пийсят… Пьяные все. Голышом. В веночках одних. Встали рядком – мальчик-девочка, мальчик-девочка… – взялись за руки… И попёрли. На запретку. С песней…

- И ты..? – я откровенно боялся услышать ответ.

- Поорали… Чтоб по Уставу всё было. Идут… Ну, дали очередь…

- По ним?!!

- Дурак что ль?!! – взвился Алексей, - Они ж – дети!!! В воздух. Ну, и разбежались они… Год потом отписывался. Майора опять отодвинули…

- А… Если б не разбежались..?

- Что «если б не разбежались»? – медленно переспросил Лёха, всё, видно, отлично понимая.

- Ну-у-у… Не разбежались они? Так бы дальше и пёрли..?

- Ну, ещё б дали…

- Лёх! Не увиливай! Всё, вот она - запретка…

- Задержал бы пару-тройку… Желательно зачинщиков. А нет – так назначил бы… Из этих бы… Из задержанных… Зачинщиками-то.

- Да больше их! Больше, чем твоих кордонов, постов с секретами и тревожной группой в придачу!!! Свалка б началась… Тут уже, на запретке! Ну?!!

От зарниц стали доходить едва слышные отголоски далёкого грома. Алексей молчал и нервно курил. Потом обернулся ко мне всем телом и в упор спросил:

- Ты хочешь знать, отдал бы я приказ открыть огонь по этим свихнувшимся от водки соплякам?

- Да.

- А как же? – зло заговорил Алексей, смяв чуть начатую сигарету, - А как же?!! И стреляли бы..! Я здесь для того и поставлен – свинчивать да стрелять! Стрелять да свинчивать… Но тогда бы уж я от жизни своей непутёвой ничего больше и не ждал бы. Выполнил ты, товарищ капитан, свой воинский долг, проявил верность присяге – а теперь проваливай отседова… К х…ям собачим..!

- А сейчас-то ты чего ждёшь?

- Я? Как чего, - и Лёха неожиданно деловито и спокойно стал перечислять, - Первое – звезду майора. Второе – жильё. И третье – демобилизацию. И будь у меня первые два – дня бы я тут не задержался.

- А не отпустят?

- Кого? Меня?!! Мила-а-ай..! Да во мне столько дыр, что не на одну – на две военно-врачебные комиссии хватит!!! Не-е – майора к пенсии, какое-никакое жильё – квартиру там… Или дом лучше. И – ДМБ. Всё! Хоть сыном займусь, пока совсем в оболтуса не превратился…

- Так у тебя – сын? А где ж он?

- Вот и я говорю – где ж это он? Экзамены уж неделю, как закончились, а оболтуса этого всё не-е-ет… В Казани он. В кадетке. Суворовец, мать его… Надежда моя: «Лёша-а-а… Костик на каникулы к нам не сразу приедет… Они с мальчиками хотят по Волге на пароходе проехать. Экскурсия у них, кажется... Так я думаю – пусть? А, Лёш?». А у этого оболтуса на самом-то деле – двойка по экзамену..! И в году еле-еле «трояк» натянули, чтоб до экзаменов только допустить. Щас сидит, видать, шуршит страничками… Переэкзаменовка! Об-болтус..! – смачно закончил Лёха, улыбаясь во весь рот.

- А ты-то откуда знаешь?

- Я-то? Ну, ты даёшь, Серёг..! Откуда я знаю? Позвонил, кому следует, и вот – знаю… А Надежда моя – умрёшь с неё – ходит гоголем..! Решила-таки проблемы кровиночкины-то… Ещё и денег у меня взяла – «Костику на экскурсию». Конспираторы!

- Пороть будешь? – так же улыбаясь уже, спросил я.

- Да нужен он..! – наплевательски-притворно сказал Лёха. И с затаенной гордостью прибавил, - Он уж выше меня…

Точно в центр горизонта, почти вертикально ударила первая молния. И задержалась на мгновения, как бы приглашая собой полюбоваться - ярко пульсируя, она разветвлялась вверху на короткие змейки, скрывающиеся в громадной чёрной туче, ею же освещаемой, будто ветви в косматой кроне…

- Ну, вот тебе и Иванов дуб, - зачарованно проговорил Алексей, - Как по заказу… Щас ливанёт, и разгонит всю эту братию к чертям собачьим..! И пойдём мы с тобой, Серёга, с дорогой душой… - и тут все звуки потонули в страшном грохоте. До нас докатился гром..! Сначала он оглушил нас одним мощным разрывом какой-то чудовищной шрапнели, что Айсарг аж чуть взвыл и втянул голову. Потом разбросал во все стороны разрывы послабее, став совсем похожим на беглый артиллерийский огонь, ведомый какой-то немыслимой небесной батареей… И, наконец стал понемногу затихать. И тут, на фоне последних, едва слышных уже раскатов, ясно донеслись далёкие автоматные очереди - три грамотные, по два патрона, и одна подлиннее, патронов на пять-на семь. Левое ухо Айсарга развернулось на звук… Тут же вспыхнул прожектор МПК и луч, дернувшись, пошёл влево по пляжу, вскоре заплясав на небольшом пятачке в дюнах, где копошились какие-то муравьи…

- Всё, - упавшим голосом проговорил Лёха, взглянув на часы. И - раздражённо, - Допи…делись..! – Накаркал!!! – уже орал он. Вскочив на ноги, он заорал соседней вершине, - Что там..?!!

- Выясняем… - Борькин голос тоже стал напряжённым.

- Быстрей давайте..! Я на двадцать восемь-три буду. Туда доложишь…

- Есть..!

- Пошли, Серёга. И – в темпе..!

Айсарг, почуяв путь домой, рванул вперёд и скрылся в темноте. Для нас же путь назад, через заваленную камнями впадину между вершинами, оказался сложнее, чем сюда – хоть уклон был и небольшим, но сейчас он обернулся подъёмом… Да и времени сейчас было в обрез. И всё-таки, стараясь не сбить дыхание, я спросил:

- Как он здесь узнает-то..?

- Во-о-он сосна… Видишь? – Леха указал на крону дерева, едва выглядывающую из-за холма, - Там у них телефон… Вертушка полевая. Надо бы и сюда его, да всё руки не доходят – то одно, то другое, то кабеля нет…

Судя по тому, что от высоченной по логике сосны торчала одна верхушка, можно было сделать вывод, что от холма она довольно-таки далеко.

- А рации нет, что ли?

- Есть… Сто двадцать девятая.

- Так чё ж…

- А ты побегай с ней! Тут-то…

У плоского камня, где нас разыскивала Надежда, уже поджидал Айсарг и переводил дух Борис:

- Тащ-к-дир! На кордон прибыл дежурный по караулам… С десанту… - Борис замялся.

- …рой, - закончил за него Алексей.

- Так точно, с десантурой… Чё-то стали местных задирать…Или наоборот... Те их… Дошло до драки…

- Наши при делах?

- Ни-ни.

- Десант кого задел?

- Никак нет. Огонь отсекающий…

- Что ж они, на плечах доблестного десанта чуть не к кордону прорывались?

- Никак нет. В глубине пляжа стрельба. От кордона метров сто пийсят-двести будет…

- А какого ж… Чё они там позабывали?!!

- Не могу знать… - Борька прибавил ещё «тащ-к-дир». И мгновенно расстроился…

Алексей же, напротив, заметно успокоился. Чуть подумав, он продолжил расспросы:

- А мен… - пришла очередь замяться Алексею, - Милиция что?

- Четыре патрульные машины по границе дюн. Пока не вмешивались…

- Когда прибыл-то? Этот… дежурный по караулам?

- Двадцать шесть минут всего…

- Почему не доложили?

- Замполит доклад принял…

- Почему МНЕ не доложили?!!

- Виноват… Не хотел тревожить. Да ведь ничего ж особ…

- Дал бы я тебе… - но Алексей сказал это скорее задумчиво, чем в сердцах. И что-то решив, не торопясь, продолжил, - Вот что, Борис…

- Заставу – «в ружьё»..?

- Отставить… Бодрствующие смены – на товсь. Тревожной группе – «в ружьё». По прибытии – доклад. МНЕ доклад. Выполнять!

- Есть! – и Борька со всех ног кинулся в кусты, как ныряют с мостков в речку деревенские пацаны…

- Пошли, Серёг. Праздники, кажись, кончились. Начались будни…

Айсарг взял с места и широким галопом понёсся вниз.

- Может, и мы пробежимся? – предложил я.

- С холма не очень-то пробежишься – внизу костей не соберёшь. К озеру спустимся, там и пробежимся, - и Лёшка боком, широкими приставными шагами пошёл вниз…

Мы бежали вдоль берега озера, а позади то и дело вспыхивали молнии и сюда, в низину, докатывался гром. Издалека послышался командный голос Натальи, кого-то там подгонявшей:

- Ребят, ну зажигайте уже..! Щас ливанёт – всё ж коту под хвост…

В свете молний различилась огромная куча дров где-то в полтора человеческих роста с водружённой на самом верху разбитой бочкой, а у подножия сооружения возились на карачках два бойца. Наталья - руки в боки, локотки вперёд – руководила. Позади, у баклаги хлопотала Галина. Увидев нас, она выпрямилась и застыла, а Наталья бросилась со всех ног навстречу, по-бабьи разбрасывая ноги и сжимая одной рукой ворот сарафана на груди. Схватив Лёшку за рукав как бы для того только, чтоб остановиться, и еле переводя дыхание, она спросила:

- Что там, Лёш..? – и ищуще стала заглядывать ему в глаза.

- Нормально всё, Натуль… Юра где?

- На южный кордон уехал… Кирилл за ним заезжал.

- Командыр! – в окне бани торчал Филиппыч, протягивая трубку полевого телефона, - З кордону..!

Лёшка быстрым шагом подошёл к окну и, нажав тангенту, бросил в трубку «кто?». Филиппыч, не отходя от окна, навис над Алексеем, готовый выполнить любое его указание. За ним маячила Надежда. Алексей продолжал время от времени коротко бросать в трубку «где?», «когда?», «сколько?», «зачем?», «почему?», «как?», подолгу слушая ответы. Айсарг не отходил от него ни на шаг. Наташа, зябко обхватив руками плечи, задумчиво пошла в дом. За ней, деловито вытирая руки о передник, торопливо пошла и Галка. От костра с баклагой остались уже одни ярко светящиеся угли. И над всем этим стоял густой, вкуснейший до одури запах наваристой ухи… А я и вышедший перекурить Олег с неловкостью ощущали свою полную ненужность.

Грамотно сложенный кострище занялся сразу и длинные языки пламени с трёх сторон уже полизывали бока невесть как установленной сверху бочки. Лёшкино общение с кордоном приобрело двухсторонний характер – он уже давал пространные директивы, да и спрашивал тоже куда более пространно, уточняя всякие детали. Стали слышится «хорошо», «молодца» и «добро»… Не отнимая от уха трубки, он левой рукой часто-часто замахал к себе ладонью, и Филиппыч с готовностью вставил ему в рот «беломорину» с уже замятым мундштуком и, перегнувшись из окна, дал прикурить.

- Да иди ты?!! От-сссу-у-у…ка..! Да не можем мы его задержать… Пусть торчит под предлогом, что, мол, не весь личный состав ещё подтянулся… Ему ж не видно ни черта … От тебя-то… И свидетелей побольше, свидетелей… Не-не-не-не..! Тебя вполне достаточно будет… Независимых..! Ментов… Вяжут? Хорошо, пусть вяжут… Отсекли? Успокоились? Хорошо-о-о… Нет, жёстко. У нас – жёстко. Их - в последнюю очередь. Прибыл?!! От-лич-но!!! С запретки его пока не выпускай и сведи их, сведи! Пусть пообщаются..! Во… молодца… А здорово..? Нет? Ну, а запах-то, запах? Прекрасно!!! Вот пусть и принюхивается… А сам – доклад… Тут же..! Да, и в комендатуру, и в гарнизон… Не, туда сам доложу… Распишу… Во-во, под хохлому… Как втянутся, сразу выпускай – пусть едут… И носа никому не казать – нету нас тут и не было..! Да-да, бойцам… Ну, на шлагбауме-то – понятное дело..! Да, и на выезде уже пусть секреты помаячат… Между прочим так… Добро! С латышами пусть менты разбираются… Как до дела дойдёт – они такого понапишут..! Чё было и чё не было!!! Десантуру-то не помяли? Нет? Это ерунда… Пусть сами… Как хотят, так и подают… Как десантуру отправишь, шлагбаум – в гору! Пусть катятся..! Да не досматривай ты никого!!! Рожу разбитую увидишь, задерживай – и ментам..! Остальных – пинком под зад… Да? А тяжёлые есть? Есть? Да?!! Наше дело – сторона… Ай, молодца! А? Чего? Не… Это - как народ схлынет… Нет, и всё! Пусть хоть раз в год поработают… Начнут настаивать – патруль подготовь. Мол, штатное время подошло… И, прежде, чем отвалят, с ними пусть всю зону и пройдут… С ментами, с ментами… Пляж, да-да, пляж… Ничего не надо, нет..! Пусть обозначатся только… Молчком… А менты на что? – напряжение на лице Филиппыча заметно спадало. Да и девчонки, украдкой выглядывая из дома, смотрели уже не с тревогой, а заинтригованно, что ли… С интересом.

- И не рассусоливай там – нечего лишний раз светиться… Как народ разбросаешь, давай к нам… Ждём… Да… А как ливанёт, всё само собой устаканится… Проблемы какие – сразу сюда… Отбой по готовности. Всё, Юр, до связи… Ждём, - и Лёшка протянул трубку Филиппычу.

- Командыр, жрать-то будэм? – улыбаясь уже, спросил Филиппыч.

- Будэм, будэм, - передразнил его Лёха и со счастливым лицом уставился в небеса. Вдруг стало ти-и-ихо тихо – ни ветерка… Лёха со всей дури хлопнул в ладоши и заорал в окно, - Девки-и-и!!! Ща ливанёт..! Тащи хаванину в дом! Натаха..! На-та-ха!!!

- А?!!

- Юрка где-то через полчаса-час будет – готовься мужа встречать!

- Закусив подол?

- А як же?!! – вставила Галка, и вот тут-то… всех и отпустило! Окончательно. Девки заметались с террасы в залу, служившую одновременно и раздевалкой, и комнатой отдыха, расставляя по лавкам приготовленную снедь, а мы с Олегом пытались втащить туда освободившийся стол… Причём Филиппыч нам отчаянно мешал, следуя в строго противоположном направлении – он перетаскивал оперативный телефон, наоборот, на террасу. Причём он же нас ещё и торопил, т.к. ему было «дюже трэба» снимать с костра уху, и именно с нашей помощью. Бойцы-костровые подтапливали каменку – для Юрки, видимо… А Лёха разжигал камин, вполголоса матерясь, потому что никто не удосужился заготовить щепу…

Торжественной процессией, наконец, двинулись «по уху». Мы с Олегом, как бы конвоируя, шли по обе стороны живописной пары… Филиппыч, округлив от страха и напряжения глаза, всё время поворачивался спиной к наседавшей на него со всех сторон Галине, бережно прижимая к груди две бутылки водки. Та орала, что и одной «будя», нещадно его колотя, а он, поминутно вставляя «от бисова баба!», доказывал, что «на тры лытры – стакан», и, стало быть, на пятнадцать – две «пол-лытры тильки-тильки» будет. Сошлись на одной бутылке и ещё «трошки», причём «трошки», по Филиппычу, опять получались стакан, т.к. меньше меры, он, похоже, не знал. Стакан был налит аж до краёв и мигом опрокинут в баклагу под возмущённое Галкино «цэ ж пол-бутилки, чорт!», и Филиппыч коршуном схватил полную бутылку, а Галка – початую. Филиппыч, с выражением священного ужаса и восторга одновременно, перевернул бутылку над баклагой вверх дном и зачарованно наблюдал, как водка с бульками уходила в булькающее же янтарное варево, отдавая в атмосферу пьянящий пар… Весь вид его как бы говорил – «шо ж я назробыв-то..?».

Мы с Олегом осторожно, не в ногу, понесли баклагу на толстенной осине в дом и тут упали первые капли дождя – тяжёлые… редкие… И едва мы поднялись на террасу, ливень вдарил стеной!!! «Ура-а-а..!!!» заорали на голоса все присутствующие, снова обретя с надетыми венками вид подгулявшей нечисти. Вовсю разгоревшийся костёр мигом почернел, с шипением дав огромный столб густого белого дыма… Но внутри чёрной костровой кучи – пылало, как в аду… Вертеп!

Рассевшись, начали прямо с ухи. Сказать, что она была хороша – вообще ничего не сказать..! Прозрачный, клейкий бульон в огромных и переливающихся каплях жира давал бы возможность рассмотреть и аккуратные дольки картошечки, и кружочки морковки, и малюсенькие луковки, и что там было ещё… если б не затянувшая всю поверхность толстая и ароматная «ряска» из укропчика, петрушки, базилика и зелёного лучка. Из «ряски» сказочными островами вздымались куски щуки и судака, вокруг которых плавали ломаные кусочки рыбёшки поменьше и нежно-розовые раковые «шейки». Аромат бульона, зелени, «душок» костра и еле угадываемый запах алкоголя… М-м-м… Собственно, это «м-м-м» и было всем, что раздавалось за столом после первого, такого долгожданного, и такого простого тоста – «вздрогнули..!»

Первые три рюмки, положенные в любой компании людей в погонах, прошли спокойно – люди насыщались. И несмотря на то, что это было продолжением, так сказать, банкета, аппетит у всех проснулся зверский. Я несколько напряжённо ожидал именно третьего тоста, т.к. иногда он сопровождается в таких компаниях каким-то… Излишним пафосом, что ли..? И я почему-то сразу начинаю чувствовать себя неудобно. Но нет – выпили не чокаясь, но и не вставая и без ненужных речей. За этим столом знали, за что пьют. Галка, правда, помянула по матери «клятую речку». И даже всплакнула. Но вполголоса, тихо. И Филиппыч, против обыкновения, никак на неё не отреагировал, а, глядя в стол, молчал…

У семьи Филиппыча был свой ритуал вкушения ухи – они с Галиной добавили в свои миски по большущей ложке местной, домашней, аж бежевой на цвет сметаны. А Лёха удивил ещё больше – в жирную, донельзя наваристую похлёбку положил ещё и приличный шмат чуть подтаявшего масла. Ел обстоятельно - локтями по-хозяйски на стол, аккуратной горкой складывая ломаный кусочками хлеб. Галка постоянно всем подкладывала и, казалось, что миски превратились в какие-то волшебные «непроливайки». Наконец, народ издоволился и стал откидываться на спинки… И тут Галина, гордо подняв палец, провозгласила:

- На курыном бульоне..! О!!!

- От бисова баба..! Уха ж!!! – Филиппыч в сердцах аж ложку швырнул, - З рыбы..! Утюхала-таки… Куру!!!

- Две..! – и Галина для пущей убедительности растопырила перед самым его носом два пухлых пальчика.

- Всё… Двойня, - невинно хлопая глазками обронила Наталья. И поймав на себе непонимающие взгляды окружающих, так же невинно и объяснила, - Двойня будет… Раз два раза-то втюхали…

«Филиппычи» мигом порозовели, а за столом все покатились со смеху. Совсем чуть-чуть погодя к нам присоединилась и Галка, а Филиппыч недовольно сопел… хитро и довольно улыбаясь. И – понеслась..!

Надежда навыдумывала каких-то шарад с фантами, и все фанты были с театральным уклоном – обязательно нужно было кого-то или что-то изобразить. Потом этот театр превратился и вовсе в театр абсурда – девки поотнимали у нас шмутьё, и, нарядившись мужиками, стали лепить из нас баб… Вульгарных до омерзения, т.к. косметики своей они на нас не жалели..! Наталья, сидя у подведённого и подкрашенного Лёхи на коленях, льнула к его чудовищному «бюсту», сооружённому из тряпья и перекрученного полотенца, и томно сокрушалась, что до сих пор совершенно не понимала лесбиянок. Потом мы с ней оторвали какую-то абсолютно разнузданную джигу, причём я за ней безбожно волочился, уже ничего не боясь, а Алик наблюдал за мной, вылупив глаза, ещё ничего не понимая… В довершение всего вся эта банда сплясала под «Всё могут короли…» форменный танец дикарей. Особенно импозантен был Филиппыч - в веночке, с накрашенными губами, и в Натальином льняном сарафане, расстёгнутым практически до пупа..! Пару раз за время этого балагана Лёха срывался на террасу на противный зуммер оперативного телефона – лично принимать доклады. Пару раз крутить ручку телефона ходил и Филиппыч – передавал на кордон какие-то очередные Лёхины соображения… Наконец-то на улице просигналил УАЗик, и вся толпа, одновременно заорав не то «Юр-а-а-а!!!», не то «Ура-а-а!!!», ломанулась наружу…

Оказывается, дождь уже кончился, и давным-давно рассвело – только тучи мешали об этом догадаться. Сейчас же они рваными клочьями стремительно разлетались во все стороны горизонта, так же стремительно тая на глазах. Отъезжавшие в расположение бойцы и водитель Кирюха рассматривали представших перед ними командиров приблизительно с таким же видом, с каким Филиппыч следил за исчезновением водки в баклаге с ухой. Юра же обозревал всех с явно притворным осуждением и сокрушённо качал головой. Его затащили на террасу и усадили в угол - прям на усыпанный крапивой парапет. Он был до невозможности красив – без фуражки, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами и в «распетнёнке» с расхристанным по плечам воротом-капюшоном. Туда бы ещё тельник, в ворот-то – вылитый был бы морпех. На комбез была наброшена самострочная «разгрузка», из многочисленных карманов которой торчало невиданное количество снаряженных рожков. На коленях - пока ещё не очень привычный «калаш» АК-74. У правой ключицы матово отсвечивала гранатка РГ-42. У левой, рукояткой вниз - «нож разведчика» НР-60. На пузе, в расстёгнутой кобуре – воронёный «макар». Рэмбо..!

Юрка закурил Лёхин «беломор» и, обведя собравшихся взглядом, только было открыл рот, но Лёха перебил:

- Девчонки, зябко… Идите в дом, - и добавил в чуть обиженные глаза супруги, - Надюш, мы щас… Перекурим только… - потом снова огляделся и сказал уже Филиппычу, - Вань, развлеки пока дам – мы скоро.

И всё. Сначала жены, а теперь и старшина спокойно и без всякого выпендрёжа ушли, и сразу стало понятно, что мы оказались на строевом собрании офицеров, объявленном спокойно, без надрыва и абсолютно в соответствии с субординацией. Мы с Олегом тоже потянулись было к двери, но были остановлены Лёхиной открытой ладонью – властно, но без нажима. И приглашающий жест Юрке – мол, давай…

- Так во-о-от… Дежкаром сегодня подполкаш заступил… Из артполка, - начал Юрка и обратил взгляд на Лёху.

- Чмо – гнус и пьянь, - выдал Лёха исчерпывающую характеристику и Юрка продолжил:

- Припёрся он под утро на кордон… «Инспектировать объект повышенного внимания»…

- Вмазать на халяву, да на баб поглазеть. А доведётся – и пощупать, - вставил Лёха.

- Да-а-а… Припёрся уже датый. Хорошо датый. С КАМАЗом десанта… Восемнадцать рыл с прапором во главе. Чуть не вся бодрствующая смена со всех постов гарнизона. Красавцы… - сладко улыбнулся Юрка, - Банда, - всё так же сладко и без тени осуждения продолжал Юрка характеризовать прибывших на кордон десантников, - Рукава засучены, стволы наперевес… Береты на затылках не пойми, как держатся – будто гвоздиками прибиты..! Ну, и понятно, тельники до пупа. Трое после Афгана. Дослуживают по ранению. Прапор тоже за речкой побывал… Короче, приехал этот подполковник и давай на кордоне права качать. Шлагбаум ему подними… Наши – ни в какую. Артиллерист, мать его..! А прапор уж в мыле весь – десантура по-тихому по пляжу-то разбрела-а-ась… Наши ему резонно вполне – никаких распоряжений, мол, по поводу вас не поступало, а комендатура тут не указ… Погранвойска мы, комитет… Да, Лёш, ребят отметить бы..?

Лёха согласно прикрыл глаза и Юрка продолжил:

- Плюнул, значит, артиллерист… Понятно, пообещал всем нашим триста лет дисбата на всех, и дунул за десантом. Что там точно случилось, не понятно пока, но внутреннее расследование… Это как минимум, - подчеркнул Юрка, - Будет. Установят. То, что артиллерист по кострам пошёл, это и с кордона было видно. А вот десантники, впятером, далеко оторвались – метров за сто пийсят-двести… А там – с местными, видать, завелись. Может, бухло не поделили. Может, баб… Да не думаю я, чтоб они буром-то попёрли. Ну, приобняли кого… Не без этого… А как не приобнять-то, если они в чём мать родила туда-сюда шастают..? Пацаны ж ещё, хоть и афганцы… А то, что афганцы-то – ещё хуже, поди. Обезбашенные, без тормозов… Да и вообще соплячьё, из казарм сорвавшееся..! С оружием. Аборигены, говорят, колья-луки-стрелы похватали – и на них. Взяли их в кружок и пришлось им туго там – сурово они там рубились. Ну, местных, понятно, больше. Тут ребята в воздух шмалять и начали. И всё равно, если б вся хевра их им на выручку не рванула, да местных мордой в песок не поукладывала, сами б не вырвались. Избитые страшно… Но все до единого потом в гарнизон уехали. А местным менты - потом уж - три скорые вызвали. Три..! Сам через кордон пропускал. Так что они там, видать, затыльниками «калашей» тоже неслабо помахались…

Юрка прикурил потухшую «беломорину» и со смехом продолжил:

- А пока, значит, десант своих-то выручал, - Юрка всё время прихахатывал и еле мог говорить, - местные… в глубоком-то тылу… артиллеристу нашему… тоже… е…ло начистили..! И грамотно начистили – сам проверял… А рядом с ним и прапора не было – тот своих в кучу сгонял..! - Лёха с Юркой уже гнулись, умирая от смеха, а мы с Олегом только неуверенно улыбались. Чё они так радуются – нашего, вроде, били-то..?

- Он там кобуру лапать начал… Так местные пистолет-то отняли и к нам… Ну, в сторону кордона… Закинули… Ну, бойцы говорят, он за ним и дунул..! С разбитой рожей-то… А как же?!! Трибунал!!! Да, Лёш, менты потом из местных похватали кое кого… Включились, в общем. Но уж после того, как десант сам отбился. Тоже явно избитых похватали-то – стало быть, участвовали… Ну, меня уж высвистали к тому времени. Приезжаю… Мразь эта пистолетиком своим размахивает и требует, чтоб его с кордона выпустили. Бобик его уж заведённый стоит… Под фарами… Десант… Его же десант-то! Ещё и в запретку не втянулся – с местными бьётся… А этот, вишь, уже лыжи смазал..! А как его удержишь? Сами ж его на ту сторону шлагбаума не пустили… Короче, водила его задом сдаёт… Ну, разворачивается… Чтоб назад, в гарнизон. Так бойцы… Митрохин и… Харченко, сержант… Встали… Один перед радиатором, второй – позади бобика. Автоматы на взвод… Не, Лёш – поощри ребят. Весь наряд с кордона поощрить бы надо. И тревожников…

- Ну, сказал же уж..! Ты мне рапорт подробный к отъезду подготовь. В двух экземплярах. Про артиллериста – по-подробнее. Я ещё кое-кого поощрю… Завтра… Хотя какой «завтра»? Сегодня уж… Ребят повезу сегодня, и по дороге в особый отдел заскочу… Поощрим, поощрим, Юр. Всех, кого надо, поощрим…

Они обменялись недобрыми, всё понимающими улыбками, и Юрка продолжил:

- А тут менты приезжают. Секрет от поста ГАИ заранее доложил. Начальство… Зам начальника РУВД. Майор. А с ним ещё два старлея и капитан. На «волге»… Не знаю, то ли оповещение у них так поставлено, то ли тоже оторваться приехали..? Похоже, в общем… Но – как раз под ЧП. Я их тоже перед шлагбаумом стопарю и рассказываю майору, что люди его там сейчас массовый героизм проявляют, но малость обождать надо. Ну, он с расспросами… Сейчас, говорю… Из первых уст. И – к артиллеристу. Так, мол, и так, личный состав ваш минут через десять готов к убытию будет, а вас пока пусть мой фельдшер осмотрит и первую помощь по необходимости окажет. Ну, на это он сразу согласился..! Видимо, надеялся, что мы его тут так подлатаем, что перед начальником гарнизона он, как огурец будет. Но разукрасили его… знатно! Как бы швы не пришлось накладывать… Короче, ставлю свой бобик под его же фары… Типа, для облегчения работы фельдшеру…

- Ай, молодца-а-а..! – восторженно потянул Лёха, с любовью глядя на замполита, - Да тебя самого поощрять надо!!!

- Это – само собой, - Юрка, придуриваясь, выпятил нижнюю губу. И тут же продолжил, - Загоняю в бобик Рымаря с его сумкой фельдшерской, а сам – к майору. Вон, говорю, в той машине дежурный по гарнизонным караулам сидит, лично пострадавший в борьбе за правое дело на пляжу. Щас он вам всё и доложит. А у артиллериста нашего мало того, что морда вся разбитая – от него ещё и выхлоп такой, что вокруг мухи дохнут!!! От майора, конечно, тоже чуть попахивало… Ну, так у него ж праздник, как никак. Да и с нашим-то артиллеристом – ну, никак не сравнить. Полез майор в бобик… А я - к вертушке и в комендатуру доклад. Сухо так. Самую суть. Тут дежурный по комендатуре трубку начальнику гарнизона передаёт – он там уже! И комендант тоже… Ну вот, начальник гарнизона у меня всё и выспросил. Про подполковника-то… В деталях. Затем поблагодарил даже. Фамилию-звание мои записал… Давайте, говорит, его сюда уже… Да побыстрее. Десантура уж околемалась и в КАМАЗе сидит. Ну, я их и отпустил. С артиллеристом... Но майор его, видать, здо-о-орово рассмотрел. И обнюхал… А тут и скорые подъезжать начали – сначала одна, потом две сразу. По слухам, есть тяжёлые у них… Как дождь начался, я шлагбаум – в гору. В обе стороны. Частников с пляжа рвануло – мрак..! Тут-то латыши за всю ночь в первый раз наших погранцов и увидели – на шлагбауме. А из двухсот четырнадцати машин к моему отъезду на пляже всего шестьдесят восемь оставалось – в них самые стойкие гуляки прятались… Кто пешком прибыл, те через дюны пришли. Мимо нас, мимо зоны, то есть. Так же и возвращались… Менты тоже поначалу со всем потоком намылились задержанных развозить. Ну, я майору говорю – давайте под занавес совместное патрулирование с вашими людьми проведём? Чтоб не упустить чего… А там уж и по домам можно. Толковый майор, грамотный – двумя патрульными группами весь пляж прошли. Одна вдоль сосен, вторая – по урезу воды… А потом уж он сам там ими командовал, кому уезжать, кому оставаться… А погранцов наших, что службу правим, таким образом, на всём пляже видели, а во время заварухи, как Борька Нестеров скажет – ни-ни..! Вот и всё, командир…

- Ну, и молодца! – подытожил Лёха, - давай в парную. Пока не простудился…

Юрку от дверей под белы рученьки ухватили девчонки и потащили париться. Там, в парной, он и раздевался, а Натаха влетала туда за его шмотками, неизменно настежь распахивая дверь, и Юрка визжал, как застигнутая в неглиже девица… Лешка уселся на его место и, задумчиво раскачиваясь, продекламировал:

- Голова, как дульный срез.

В голове – один нарез.

Под фуражкой – ветра свист…, - и, помолчав, закончил как-то неожиданно не совсем складно, - Ну, и пи…дец тебе, артиллерист..!

- Лёш, но ведь завёлся-то десант…

- А ты что, хочешь, чтоб на пацанах этих отыгрались? Кому полгода-год до мамки осталось..? Да, может, и отыграются ещё… Слыхал, среди латышей-то и тяжёлые есть. Вполне могут дело завести. И если докажут чего, то и привлекут. Слава тебе Господи, не пристрелили никого… Но майор этот местный точно знает, что командование у них – пьянь подзаборная. А в армии кто за всё отвечает? Командир!

- Так командир-то у этих пацанов - не подполковник. Прапорщик у них командир…

- Да не переживай ты так за справедливость-то..! Расследование по любому будет. И прапор твой по любому всплывёт. Тот же самый артиллерист его с дорогой душой и вложит. Оно ему надо – одному за всех париться-то..! А он – говнюк. И получить должен по полной. Он и так уж года четыре, как в кадрах-то перехаживает…

- Как так?

- Четыре года назад было учение у нас тут. Чуть ниже, правда… Высадка морского десанта. Ваши морпехи. Из Мамоново. Они были в составе «Южных». А среди них, считай, только флот и был. Ну, и десантуры малость. Каунасской. А наш артиллерийский полк – в составе «Северных». И обеспечивал он, понятное дело, огневое противодействие десанту «Южных». Гнус этот тогда майором был. И попёрся из зоны учений… Да ладно б домой – к бабе попёрся. Когда склеил-то..? С води-и-ителем… На маши-и-ине..! Ну, ваши диверсанты флотские… С Парусного, вроде… Его в лесу и свинтили. И антенной от радиостанции по рёбрам высекли. Так вот, по слухам, посредники тогда «Южным» присудили успех, потому как разведданные у них по организации противодесантной береговой обороны отменные были. Огневые точки все, понятно, условно подавили и – уря, победа..! Козлу этому подполковника на два года задержали. Залётов у него – и по службе, и так… И всё – по пьяни, да с бабьём… А ведь всё равно, гляди – подполковник..!

Он и ко мне в хозяйство являлся. Дружить… С бабьём опять же, с бухлом… В нашей этой самой баньке попариться. Да на лесном озере. И не один раз.

- И чё?

- А ничё. Раз дальше поста ГАИ не пропустил. Я и не видел его – мой секрет у них машину реквизировал, а всю хевру его пинком под зад с зоны выпер. Он ещё орал, чтоб мне доложили, кто на самом деле сюда едет-то. Машину потом в отряд наш перегнали, и что там сталось, я и не интересовался. А в другой раз лично с тревожной группой выехал, свинтил их всех на границе зоны и в наш особый отдел сдал. С тех пор не совался больше…

- И решил ты его, Лёша, теперь окончательно добить и в народное хозяйство сплавить… Так что ли?

- Да кто ж его выгонит-то? У нас горазды только лихих пацанов увольнять..! А говно… Оно вечно… Всплывает. И кто сказал, что сразу гнать надо? В Забайкальском округе, к примеру, целый подполковник – во, как нужен..! – и Лёха весело рассмеялся.

- И всё-таки, Лёш, наши же виноваты-то…

- А я тебе что говорил? Наши же накосорезят, а Лёха – расхлёбывай..! – и он с размаху двинул меня кулаком в плечо. Приласкал, стало быть…

Юрка уже доедал свою порцию ухи через частые стопочки – чтоб от коллектива не отстать. А Натаха – её энергии можно было только позавидовать – вытащила-таки девчонок выкупаться в озере. Они там орали и визжали на весь лес, а мы все по одному за ними подглядывали, за что они в нас шишками швырялись. Через костёр, правда, попрыгать не удалось им - хоть угли его ещё и дымились, но развалились они по земле диаметром метра в три аж… Как по новой все собрались в баньке, немножко попели – Юрка, оказывается, здорово на гитаре играл. Причём на семиструнной – редкость… А тут и Кирюха приехал и всех нас в два эшелона в расположение перевёз. Лёшка распорядился с собой забрать только спиртное, а сам бродил по бане, шепча губами и загибая пальцы – считал бойцов в нарядах. Потом долго мучился, как бы поестественнее «забыть» в бане противогазную сумку с восьмью бутылками курземского пива, и, в конце концов, просто бросил её на террасе под лавкой…

А ближе к вечеру того же дня мы подъезжали к воротам судоремонтного завода в Тосмаре. Лёшка послал Кирюху на проходную, чтоб нам открыли ворота. Но остановиться велел метров за двадцать до трапа – чувствовалось, что он не очень-то уютно себя ощущает среди одних флотских в своей зелёной форме сухопутного служаки. Мы уже обменялись всеми мыслимыми и немыслимыми адресами и телефонами, и куда только друг друга не пригласили – вплоть до Барнаула, Питера и Москвы… А он всё стоял поодаль и, чуть склонив голову, наблюдал, как сновали туда-сюда по трапу матросы по своим ремонтным делам, каждый раз отдавая кормовому флагу честь. Услышав короткую флотскую команду по палубной трансляции, он как-то даже подавался к ней ухом вперёд… И коротко поводил подбородком – типа, ишь ты…- при звуках предваряющего её горна. Видно было, что всё это ему очень нравится, и в глазах его читалось – «порррядочек..!». Но обернувшись к нам, широко улыбнулся и сказал:

- Ох, и суетно тут у вас..! Шумно…

Лёшка уже уселся на правое сиденье УАЗика, как Кирюха вытащил из него огромную, укрытую полотенцем корзину, и, поставив её на причал, рванул со всех ног за руль. Плоды «охоты-рыбалки»… И возражать было бесполезно. Да и некому – УАЗик уже стремительно удалялся к проходной…

Сначала мы собирались к Лёшке чуть ли не на каждый выходной. Потом стали подгадывать под «длинный» сход. Потом – на какой-нибудь большой праздник. Потом – по пути в отпуск. Или по пути обратно… Но так ни разу и не собрались. Нет, сидя по ночам в нарядах, мы постоянно созванивались с ним по оперативному телефону – уж позывной-то на всю жизнь врезался..! И он неизменно звал к себе, передавая приветы от всех «своих». И вдалбливал нам в головы, что приезжать можно вообще в любое время, т.к. не застать начальника заставы на заставе – немыслимо. О том, что ему дали-таки майора, мы узнали уже в Балтийске. О том, что квартиру – в Гданьске. Дали почему-то в Елгаве, и Лёха сокрушался, что Надежда уехала обустраивать гнездо, и он её месяцами теперь не видит – какие ж выходные у пограничника-то, да ещё начальника заставы..?

Позже, валяясь в Ростовском эвако-госпитале, я узнал от приехавшей из Москвы жены, что звонил какой-то Лёша из Прибалтики. И что он тоже лежит в госпитале. И ждёт решения военно-врачебной комиссии на демобилизацию. Алик в это время уже торчал в Таллиннской дивизии ОВРа с кучей проблем и при отсутствии всяких перспектив. Так и не собрались…

А вспоминаю я его в последнее время довольно часто. Как ему там вообще живётся-то..? И в какой квартире..? И на какие деньги..? В новой-то и независимой Латвии - бывшему чекисту-закордоннику, который так старался постичь душу коренного латыша…?

Читали: 345

обсуждение

обсуждали: SSS(R) (33), Тифани (16), Rumos Blooms (7), Arunas (7), Амина (4), Small_Bird (4), kot 11 (3), Gron (2), Олька (2), dreamcatcher (2), mocva (1), Масленица (1), Таллерова (1), filatova (1), Юра (Efimytch) (1), maria (1), Марфа Парамоновна (1), Robin (1) всего 88 сообщений

обсудить